Госпожа камергер - стр. 44
Удачное совпадение, но по окончании представления в театре Таня оказалась свободна. Она отказала всем своим поклонникам. И словно угадав, надела самое красивое свое платье из ярко-зеленого бархата, юбка которого чуть сужалась впереди, а сзади она открывала черную атласную нижнюю поддеву, покрытую блестками.
Им принесли шампанское, взгляд Александра без слов говорил Тане, что у нее самые чудные волосы, самая прекрасная грудь, которая так замечательно выступает в глубоком декольте, и самая восхитительная ножка в атласной туфельке. Обняв Таню за талию, Саша пересадил ее к себе на колени, она подставила пылающее лицо и ощутила жаркое прикосновение его горячих сильных губ.
Сдернув платье, он сжал ее набухшие от желания груди и прижал к себе так, что молодая актриса отчетливо ощущала биение его сердца. Кровь ударила в голову девушки, воспламенив тело, и она расслабилась, отдавшись любви князя.
Когда же он овладел ею и страсть угасла, Таня отодвинулась и взглянула на возлюбленного. Полковник держал в зубах зеленый лист розы и с полуулыбкой на устах покусывал его. Почувствовав взгляд Тани, Александр обернулся и снова потянулся к ней губами. Нежно обнял – она с благодарностью приникла к нему.
Из Москвы выехали поздно ночью. Как добрались после до Кузьминок, Александр плохо помнил, как отчитывала его матушка в сенях – вспоминалось лучше, а вот приехал он в Кузьминки один или все же Пушкин с Давыдовым вместе с ним пожаловали – тоже воскресить в памяти не удавалось. Вроде бы приглашал их. Вероятно, выяснится позже. Уж матушка Елизавета Григорьевна наверняка их запомнила. Саша вовсе не удивился бы, если бы и Таня тоже оказалась с ними. Но скорее всего, она осталась в Москве. Иначе она была бы с ним, в его постели. Где же еще?
Большие золоченые часы на камине пробили одиннадцать. Александр встал, набросил на смятую белую рубашку шелковый халат, поднял лежавший на полу рядом с кроватью китель, поблескивающий золотыми эполетами, бросил его на кресло. Потом подошел к окну и поднял тяжелую штору. Невольно прищурился – день выдался ясный, солнечный, просто ослепительный!
В воображении снова возникла Таня – едва различимое шуршание шелковых юбок, горячность объятий и очаровательный черный бант над виском, соскальзывающий с волос. Блестящие синие глаза, тонкая обнаженная рука, сползающая по его плечу, почти прозрачные пальчики с аккуратно подточенными ноготками, жемчужинки на перстнях – ноготки царапают и впиваются ему в кожу при каждом вздохе. Неужели он не догадался привезти ее с собой в Кузьминки? Хотя… Оживленное воспоминание о Тане тут же сменилось другим: только сейчас Александру пришло в голову, что в грядущий день ему предстоит познакомиться с иной особой, из-за приезда которой вчера и устроила ему матушка разнос.