Госпожа камергер - стр. 35

Сила, изящество, смелость орнамента будоражили фантазию Мари-Клер, и оставшись наедине с собой, она часто предавалась мечтам о далеких и сказочных странах, где родилось вдохновенное искусство.

Однако жизнь девочки в монастыре протекала изо дня в день однообразно, по раз и навсегда установленному порядку – в ней никогда ничего не менялось. Ранний подъем, скромная трапеза – по установлению своего первого магистра Альберта Верчели кармелиты не употребляли в пищу ни мясо, ни молочные продукты, – потом занятия с воспитательницей, снова молитва, предписанное уставом созерцание, труды по монастырскому хозяйству, опять молитва и – сон.

Долгое время Мари-Клер представляла себе, что вся жизнь во всем мире устроена именно так, по уставу монахинь святой Терезы, и не догадывалась, что за монастырскими стенами, всего лишь в нескольких лье от обители бурлит совсем иная жизнь – большой портовый город Марсель, не затихающий ни днем ни ночью.

О его существовании Мари-Клер узнала случайно, от своего ровесника, сына рыбака из ближайшего поселка, который вместе с отцом привозил в монастырь свежую рыбу. От него же она открыла для себя, что, оказывается, на свете существует еще один очень большой и красивый город, и там совсем недавно народ вышел на улицы, чтобы покончить с дряхлыми Бурбонами, теперь уже навсегда. Большие черные глаза мальчишки горели, когда он вдохновенно произносил совершенно непонятное для Мари-Клер слово: «Революция!», но он сразу затих и сник, как только отец, рассчитавшись с аббатисой монастыря, приблизился к нему и, взяв за руку, усадил на телегу.

Рыбак и его сынишка уехали, а Мари-Клер долго не могла решиться спросить у своей воспитательницы, что же это такое «революция» и далеко ли от их монастыря до того самого Парижа.

Воспитательницей Мари-Клер была сама аббатиса кармелитской обители сестра Лолит. По малому возрасту своему Мари-Клер не задумывалась над тем, почему именно на нее обратила внимание настоятельница, почему именно ее из почти двух десятков девочек, воспитывающихся в обители, она приблизила к себе. Узнала она о том гораздо позднее.

Уже в ту пору, как память Мари-Клер впервые запечатлела любимую наставницу, сестра Лолит пребывала в преклонных годах, но весь ее облик говорил о том, что в молодости она отличалась необыкновенной красотой и грацией.

Соученицы Мари-Клер все как одна восхищались сестрой Лолит и в редкие минуты, когда им разрешали пообщаться друг с другом, усаживались в патио у фонтана и рассказывали восторженные истории о настоятельнице, в которых всегда вымысел господствовал над правдой.