Господин Музыка - стр. 16
Один согреешь посреди зимы,
Один – сумеешь заглянуть в глаза
И сердце раскаленное омыть
Студеными, хрустальными слезами…
– Опять здесь этот солдатик, – вздохнул Эд.
– А ты не смотри на него. Ты просто слушай. А если хочешь, заведем канарейку, она будет петь нам по вечерам…
– Милочка, нет у нас канареек. Есть лошади, есть слоны, есть солдаты, вон, башни боевые. А канареек нету. И поваров нет, опять изжарили черт знает как, не ужин, а покушение!
– Да кто же нас тронет… они любят нас, наши солдаты… Кстати, они едят то же самое.
– Любят… этот твой трубадур, может, вообще шпион с темной стороны.
– С чего ты взял? Ты что?
– Я что? Я ничего, фамилия у него нехорошая, Шварц. Темная личность.
– Ну что ты! – я засмеялась, я поняла, что мой король шутит. – Смотри, какой белобрысенький, наш, в доску наш… А давай все-таки канарейку откуда-нибудь выпишем, из далеких стран…
– Где бы еще взять такую страну! Нам бы знаешь что… есть, говорят, такие штуки – танки, пушки… вот их бы нам, сразу бы показали этим врагам…
– Да и они бы где-нибудь танки-пушки достали, и еще хуже бы было… Мы их и так одолеем. Видишь же, сегодня они нас три раза одолели, а мы их четыре…
Мы воскресаем каждый раз после битвы… интересно, настанет ли когда-нибудь такой бой, после которого мы не воскреснем?
– Мне вот что не нравится: я сижу в тылу, а ты мечешься по полю битвы, как бешеная, бросаешься в самую гущу. Ты бы хоть себя поберегла. Ты же моя муза.
– Вот-вот, твоя муза, твой ангел-хранитель, а значит, должна тебя оберегать.
– Все равно. И не женское это дело – воевать. Если у нас будут дети…
– Дети? Зачем ты сказал о детях?
– Прости…
Я наклонилась над тарелкой. Есть не хотелось, хотелось не думать, но думалось. Думалось, почему у нас нет и не может быть детей, почему нас всегда будет двое, только двое, и наша личная охрана, и лошади, и башни с катапультами, и прочая военная белиберда. Я подумала, почему ни у него, ни у меня нет родителей, почему мы не можем поехать в выходные к моей матери или к его отцу, почему у нас не бывает выходных, а есть только война, война и война. Я подумала, кто и почему заставляет нас воевать. Странно, раньше я никогда не думала об этом, война была для меня просто войной, неотъемлемой частью нашего бытия, как закаты, рассветы, наш замок, казармы солдат, конюшни, башни, шатры. Война… какое нехорошее и злое слово, оно жалит, как пчела…
– Эдик!
– Да, Лиз?
– Эдик… а кто заставляет нас воевать?
– Как кто? – мой король едва не поперхнулся бисквитом. – Ты что, будешь сидеть сложа руки и ждать, пока они придут и завоюют нас? Нет, если я прошу тебя беречься, это не значит, что я прошу тебя не воевать. Знаешь, перед товарищами стыдно будет, что они кровь свою проливали, а ты… С твоими сверхспособностями святое дело родине помочь.