Господин мертвец. Том 2 - стр. 6
Он попытался объяснить им, что очень голоден и что от голода у него в животе такое ощущение, словно там пробили бездонную шахту. Тоттлебен всегда запрещал Лемму есть, и прочие «Висельники» старались бдительно следить за ним. Но что они знали о настоящем голоде? Том, который выворачивает наизнанку, терзает изнутри ледяными зубами, треплет нутро. Лемму часто случалось быть голодным при жизни. Попробуй накорми такое большое и сильное тело, если работаешь на заводе от зари до зари! Но только после смерти он узнал, что такое настоящий голод, который нельзя утолить. Тот, от которого невозможно думать и кружится голова. Лемм согласен был терпеть ворчание Брюннера, которому вновь пришлось бы вскрыть живот мертвеца и вытряхивать оттуда тронутую разложением пищу, лишь бы снова ощутить краткий упоительный миг сытости.
Лемм приблизился к костру, клянча немного похлебки. Виртуозно управляющийся со своим боевым цепом, он слабо владел языком, пытаясь объясниться с помощью знаков и гримас. Как бы то ни было, желаемого он не получил.
Увидев мертвеца, трое пехотинцев фон Мердера вскочили в ужасе и едва не сбежали, забыв про свой котелок. Но затем поняли, что Лемм один да и ведет себя отнюдь не агрессивно. Это их отчасти успокоило. Немного пошептавшись, они успокоились окончательно, что показалось Лемму добрым знаком. Один из них поднял котелок с похлебкой, предлагая его «Висельнику», двое других стали поодаль. И когда он, не чувствуя подвоха, потянулся к долгожданному вареву, всадили ему в грудь штыки, которые держали за спиной.
Лемм был так поражен этой внезапной атакой, что не сразу сообразил, что происходит, позволив солдатам несколько раз вонзить в него лезвия. Он, способный смести десятерых человек одним махом, опешил, беспомощно замерев, подставляя под новые и новые удары свое большое тело. Он привык к тому, что люди в серых мундирах беззлобно подтрунивают над ним или уважительно шепчутся, оценивая размер его рук и торса. Иногда серые люди давали ему еду, и он прятал ее, чтобы тайком съесть. А теперь эти люди били его большими ножами, и на лицах у них была самая настоящая ненависть, которую Лемм прежде видел только у французов.
Лемм не испытывал боли и даже не помнил, что это такое. Но предательство поразило его настолько, что остатки человеческих рефлексов заставили гиганта сопротивляться.
Жалобно взвыв, он махнул рукой, и кулак, размером со снаряд полевого орудия среднего калибра, отбросил одного из нападавших на три метра в сторону. Оставшиеся двое бросили штыки и убежали. Тот, которого ударил Лемм, через некоторое время последовал за ними, сдавленно ругаясь и припадая на одну ногу. Поле битвы осталось за Леммом, но он не чувствовал удовлетворения. Его детский разум говорил, что произошло что-то плохое, и, чтобы заглушить предчувствие, он наградил себя котелком отличной гороховой похлебки. Она оказалась пустовата, без мяса, но он все равно с наслаждением съел ее до капли, прежде чем вернуться обратно. И когда увидел встревоженное лицо Тоттлебена, даже не вспомнил об этом случае.