Господа офицеры. Записки военного летчика (сборник) - стр. 13
– Не извольте беспокоиться, все уже выставлено; я вот только управлюсь, пойду на них погляжу и обязанности поспрошу-с. Вы, ваше благородие, не извольте беспокоиться; солдаты все надежные, сами вызываются в секрет. «Хотим, – говорят, видеть германца». – Вам, ваше благородие, я приказал принести соломы в блиндаж. Блиндаж, правда, один смех – всего ставней накрыт… да как-нибудь до утра досидите, а там Бог даст вперед… а нет, так прикажу сделать по наставлению.
– Спасибо, дорогой, – ласково, и совсем не по-начальнически, ответил подпоручик.
– Спать я не буду, меня всегда можно будет найти здесь. Наш ротный будет находиться в деревне, а первая полурота с подпоручиком Богдановым – в окопах по другую сторону деревни.
– Так точно, все понятно, – одобрительно заявил Ковтун.
«Вот она и война», – отходя от Ковтуна, произнес про себя подпоручик, вглядываясь в ночную темноту.
– Неужели будет опять дождь? Вот будет скверно… – рассуждал сам с собой подпоручик. Он медленно, как бы в раздумьи, поднял руку, вытянул кисть из-под обшлага и посмотрел на часы со светящимися стрелками…
– Только одиннадцать!.. до рассвета еще далеко. – Откуда-то из ближайшей ямы уже раздавался храп.
– Неужели здесь, под дождем, в сырости, под открытым небом, можно спать? – задал себе вопрос подпоручик. – Мне кажется, я б не заснул.
Обойдя роту и найдя все в порядке, подпоручик тихо спустился к себе в нору, чтобы укрыться от ветра.
– Ты будешь есть концерты[3]? А то я открою, – спрашивал один солдат другого через час после смены.
– Эх бы картошки сварить, вот было бы дело! Я сбегаю пошукаю по халупам, наверное чтось осталось…
– Не сметь оставлять роты! Я тебе пошукаю, – грозно произнес подпоручик, невольно подслушавший разговор, высовываясь из норы.
– Ты соображаешь, – продолжал он, – что если вся рота, так же, как ты, пойдет по деревне шукать картошку, то немцы заберут нас голыми руками. – Голоса притихли… и только мерное похрапывание ближайших людей нарушало установившуюся ночную тишину.
– Ну, кажется, и я заснул, – дрожа мелкой дрожью и вытягиваясь, произнес очнувшийся подпоручик.
– У-у-у-у-а-х! как сыро. Какая мерзость эта осенняя слякоть и этот дождь сквозь сито. Слава Богу, скоро светает. Нужно посмотреть, что с ротой.
Рота спала. Бодрствовали только часовые, секреты и дозоры. Моросило… и пронизывающий ветер проникал чуть не до костей… Но вот сумрак ночи начал проясняться. Сначала из тумана обозначилась линия наших одиночных окопов, затем стали вырисовываться контуры сгоревшей деревни. Это были жиденькие, безлиственные деревья, целая вереница дымовыходных труб и 6–7 чудом уцелевших халуп. Дальше выяснилось, что позиция роты совершенно изолирована и как бы в нерешительности остановилась почти у самого конца пологого ската, спускающегося к широкой лощине.