Госпиталь брошенных детей - стр. 10
Нед распахнул дверь нашей общей спальни и опрокинул помойное ведро, так что наша моча растеклась по полу.
– Неуклюжий придурок! – крикнула я. – Предупреждать надо!
– Проклятье, – он наклонился за ведром, укатившимся в сторону. В двух комнатах, которые мы с Недом и Эйбом называли нашим домом, не было прямых линий: наверху скошенная крыша, внизу покатый пол. Нед не споткнулся, когда поставил ведро; он был не слишком пьян, только слегка под мухой. Он плюхнулся на кровать и начал стягивать куртку. Мой брат на три года старше меня; рыжие волосы, веснушки и белая кожа с жемчужным оттенком – это у нас общее. Он тратил то немногое, что зарабатывал, в игорных притонах и джинных лавках.
– Ты сегодня собираешься на работу? – спросила я, уже зная ответ.
– А ты? – отозвался он. – Ты только вчера родила ребенка. Наш старик не собирается тащить тебя за собой на поводке, не так ли?
– Ты шутишь? Думаешь, меня уложат в постель и поставят рядом горячий чайник?
Я пошла в другую комнату, где обнаружила, что Эйб милосердно сходил за водой, пока я спала, и греет ее в чайнике. Главная комната была скудно, но уютно обставлена: узкая койка Эйба у одной стены, мамино кресло-качалка перед очагом. Напротив стояли стул и пара табуреток, а все наши кастрюли и тарелки громоздились на полках у маленького окна. В детстве я украсила стены репродукциями с изображением красивых девушек на ферме и знаменитых зданий: собора Св. Павла и Тауэра. Я намочила тряпку и стала протирать пол в нашей комнате, морщась от едкого запаха, но меня это не коробило. Вот когда я вынашивала Клару, мне поначалу становилось плохо от любых запахов на рынке.
Когда я закончила работу и поставила ведро у выхода, чтобы потом отнести на улицу, Эйб протянул мне чашку слабого пива, и я уселась напротив него, прямо в ночной рубашке. Вчерашние события оставили недосказанность между нами. Я знала, что рано или поздно мы поговорим об этом, чтобы избежать взаимной отчужденности.
– Так они забрали малышку, Бесс? – послышался голос Неда из спальни.
– Нет, я положила ее под кровать.
Он помолчал и через некоторое время спросил:
– И ты не собираешься говорить, чей это ребенок?
Я начала собирать и закалывать волосы.
– Это мой ребенок.
Нед, растрепанный, в расстегнутой рубашке, появился в дверях.
– Я знаю, что она твоя, дурища ты этакая!
– Эй, – окликнул Эйб, – ты почему раздеваешься? Или ты не собираешься на работу?
Нед уставился на него.
– Сегодня я начинаю позже, чем обычно.
– Значит, сегодня утром лошади не будут срать на конюшне?
– Да, и мне нужно куда-нибудь засунуть метлу. Знаешь, куда?