Горящий берег - стр. 41
Амбар выходил на аллею. Он был построен из кубических блоков желтого камня, а соломенная крыша прохудилась, как старый ковер. Брикеты соломы были сложены здесь до потолка.
– Это надолго, – мрачно сказала Анна, глядя на потоки дождя и отряхиваясь, как вышедший из болота буйвол. – Мы здесь застряли.
– Давай, Анна, ощиплем птиц.
Они удобно устроились на тюках соломы – плечи Сантэн и Майкла почти соприкасались – и принялись ощипывать голубей и болтать.
– Расскажите об Африке, – потребовала Сантэн. – Она действительно черная?
– Это самое солнечное место в мире, – ответил Майкл, – солнца бывает даже слишком много.
– Я люблю солнце, – сказала Сантэн, встряхивая холодными мокрыми волосами. – Для меня его не может быть слишком много.
Он рассказал ей о пустынях, где никогда не бывает дождя.
– За год выпадает не больше осадков, чем здесь за день.
– Я считала, что в Африке живут только черные дикари.
– Нет, – рассмеялся он. – Немало и белых дикарей… и черных джентльменов.
И он рассказал ей о крошечных желтых пигмеях из лесов Итури, ростом по пояс мужчине, и о гигантских ватуси, которые всякого, кто ниже двух метров ростом, считают пигмеем, и о благородных воинах-зулусах, называющих себя детьми неба.
– Вы говорите так, словно всех их любите, – обвиняюще сказала она.
– Зулусов? – переспросил он и кивнул. – Да, вероятно, люблю. Некоторых во всяком случае. Мбежане…
– Кто такой Мбежане?
Она неправильно произнесла имя.
– Зулус, он был с моим дядей Шоном со времен их молодости.
Он использовал зулусское слово «умфаан» и пришлось перевести его ей.
– Расскажите о животных. – Сантэн не хотелось, чтобы он замолкал. Его голос и рассказы она могла бы слушать вечно. – Расскажите о львах и тиграх.
– Тигров там нет, – улыбнулся он, – а львов много.
Даже руки Анны, занятой ощипыванием птиц, замирали, когда Майкл описывал охотничий лагерь в вельде, где их с дядей Шоном осаждал львиный прайд и им всю ночь пришлось держать головы лошадей, защищая и успокаивая их, а большие кошки бродили у границы освещенного пространства взад и вперед, пытаясь выгнать лошадей во тьму, где те стали бы легкой добычей.
– Теперь про слонов.
И он рассказывал об этих умных животных. Описывал, как они движутся своей медленной сомнамбулической походкой, помахивая огромными ушами, чтобы охладить кровь, и подбирая хоботом землю, чтобы принять пылевую ванну. Рассказывал о сложной социальной структуре слоновьих стад, о том, как старые самцы укрываются от общего шума.
– Точно как твой отец, – заметила Анна.
Как старые бесплодные слонихи берут на себя роль нянек и повитух; как строятся отношения крупных животных друг с другом, отношения почти человеческие, длящиеся целую жизнь; об их странной одержимости смертью, о том, как, убив охотника, который их преследовал и ранил, они нередко забрасывают его тело зелеными листьями, будто пытаются искупить свою вину. Он объяснил, как стадо помогает раненому слону: другие слоны хоботами удерживают его на ногах, подставляют свои большие бока, а когда слон, наконец, падет, то, если это самка, самец громоздится на нее, словно актом осеменения пытается отсрочить смерть.