Горящие камни - стр. 16
То ли этот капитан сумел прочитать потаенные девичьи мысли, то ли сам почувствовал нечто похожее, но его улыбка вдруг стала еще шире.
– Это вон то строение. – Вера поспешно показала на двухэтажное добротное здание, стоявшее по правую сторону от нее. – Вход с торца. Нужно пройти прямо по коридору, а потом… нет, вы не найдете. – Она швырнула папиросу в сторону. – Давайте я вас провожу.
– Так вы же не докурили, – обескураженно и несколько виновато проговорил капитан.
– Мне уже пора. А потом, мне мама запрещает курить, нужно отучаться от этой скверной привычки, – серьезно проговорила Вера, чем вызвала у парня добродушный смех.
– Вы очень послушная дочка.
– Да, этого у меня хватает.
Они прошли в коридор, переполненный ранеными, в основном тяжелыми. Легкораненые, которых было меньше, уже отсортированные, держались в стороне и дожидались отправки в госпиталь.
В помещении пахло медикаментами. В воздухе отчетливо угадывалась смесь свежей крови и застоялого гноя.
– Вы кого-то хотели навестить? – спросила Вера, повнимательнее всматриваясь в лицо капитана.
Откуда берутся такие красавчики? Что за матери их рожают для того, чтобы вгонять девок в грех? Она почувствовала, как к лицу ее прилила кровь. Вера отвернулась. Ей захотелось верить, что капитан, шедший рядом, не заметил ее смятения.
– Друга. В грудь ранен.
– Как его фамилия? – осведомилась Вера.
– Старший лейтенант Воробьев, – с некоторой надеждой ответил ее новый знакомый.
– Его привезли вчера, да? – Вера остановилась, пристально глянула на капитана.
Слегка выступающие скулы, прямой нос с небольшой горбинкой, серые глаза с легким прищуром, острый взгляд, как будто направленный через прицел. Волевой подбородок с крупной ямочкой в самой середке. Парень рослый. На такого приятно смотреть снизу вверх, ощущать себя крошечной девочкой, чувствовать его защиту. Наверняка у него очень сильные руки. Как хорошо было бы положить ладони ему на плечи и ощутить их крепость.
До чего только не додумаешься, глядя на симпатичного, располагающего к себе парня. А все потому, что нет никакой личной жизни. Да и как можно думать на войне о чем-нибудь таком? Каждый новый день проходит как в угаре, в точности напоминает предыдущий. Бесконечный поток раненых, которых нужно принять, позаботиться о них. Так что для подавляющего числа больных она в одном лице и врач, и сестра, и даже мать.
За время работы через ее руки прошло такое количество раненых, что все они представлялись ей теперь на одно лицо. Запоминались лишь особенно тяжелые и те, кого не удалось спасти.