Горячка - стр. 27
Утро было мучительным для всех. Дело осложнялось тем, что этим жарким днём Оле с Мишей нужно было уезжать, их вещи были не сложены, а мы все были в глубоком трауре по самим себе. Миша мучился страшной головной болью (по-видимому, у него росли рога), Сергей и Ольга вовсе не могли подняться, а Света ходила хмурая и неприветливая, как впрочем, и я.Только Славик, проспавшийся и свежий, с утра бодро облился холодной водой по пояс, покурил, тяпнул 100 грамм и теперь с аппетитом жарил себе огромную глазунью. Я взял себя в руки и подсел к нему.
– Плесни-ка…
– Правильно, – обрадовался он. – Вот и огурчик имеется замечательный…
Я взял рюмку, встал, выдохнул, зажмурился, быстро выпил, чуть помедлил и крепко захрустел огурцом. Славик налил ещё.
– Да погоди ты, – мычал я, с трудом переводя дух. – Дай на дно опуститься…
– Да чё тянуть, – беззаботно улыбался Слава, – пей уж…
Я выпил ещё, и мне полегчало.
– Легче? – осведомился Слава.
– О, да…
– Яишенки?
– Ну, разве что, чуть-чуть…
– Ты, Алёша, не балуй, – назидательно произнёс Слава, накладывая мне порцию в которой было яиц 6-7. – День сегодня длинный будет, заправиться надо под завязку.
Я поел, попил квасу и пошёл реанимировать остальных. Михаил был безнадёжен – его рвало даже от глотка воды, и я оставил его умирать в тишине и покое. А вот Сергея ещё можно было спасти. Он лежал на кровати, тревожно щупал пульс, держал под языком валидол, печально пил валокордин и стонал.
– Привет Сергунчик!..
– О-хо-хо-о-х… – было ответом мне.
– Я принёс тебе лекарство!
– Да ты что, Лёха, – с отвращением глядя на водку, встрепенулся Серёга. – У меня сейчас мотор встанет! Не-е-е….О-хо-хо-х…
– Ну, давай мой хороший, – уговаривал его я. – Давай. За папу, за маму, за Второй фронт…
– Да ты убить меня хочешь!..
– Давай, полегчает же…
– Не-е-е… Не могу…
– Ну, немножко, рюмочку…
– Не, не, не…
– Так, ну-ка хватит! – сменил я тон. – Рота подъём! Быстро пей и приходи в себя! Дел по горло! Нам ещё Свету спасать надо! На раз-два!
Я добавил ещё много плохих слов и это подействовало. Серёга сел, свесил ноги с кровати, перекрестился и, кряхтя и матерясь, выпил адского зелья, и спустя пять минут он ожил. Вместе нам удалось уговорить «подлечиться» Свету и Ольгу и жизнь в доме стала налаживаться. Мы дружно прибрались и помогли упаковать чемоданы молодожёнам. Потом Света быстро накрыла стол, и мы сели обедать. Через час должно было приехать такси и отвезти всех нас на Курский вокзал. Мы произнесли несколько тостов и поели супа. К самому отъезду спустился Михаил, в самом жалком виде. Мне было его искренне жаль и в то же время, что-то злое во мне нашёптывало, что он просто растяпа и клуша, и все его главные беды ещё впереди.