Горячий снег Килиманджаро - стр. 14
– Какой поп, такой и приход, – сказал Ленька Сварной.
– Это ты к чему? – насторожился дядя Федя.
– А к тому, что дурной пример заразителен. Только не знаю, кто на кого плохо влияет.
– Не понимаю, что за чепуху ты городишь, – уже начал заводиться дядя Федя.
– И не поймешь, пока не растолкую, – назидательно окоротил его закипающее раздражение Сварной. – Витек, а ты банкуй! Или забыл, что между первой и второй перерывчик небольшой?
Водка забулькала по стакашкам, с удовольствием опрокинул свою порцию и не очень-то пьющий, но весьма заводной, если уж понюхает, если уж приложится, седьмой из охотников, Родион Куделя, мужик лет сорока с лопатисто-огроменными ладонями.
– Чепуху горожу, да, дядя Федя? – хрустнул яблоком Сварной. – А ты что, забыл, или вообще не знал про то, как управляющему привиделась над лафетом голая задница?
Дядя Федя теперь был весь внимание – камазовских очертаний брюхо, кажется, вот-вот лопнет.
– Мало ли что привидится, – все же пробормотал он, чтоб окончательно не ударить перед Сварным лицом в грязь.
– Я, наверное, не так выразился, – поправился Сварной. – Она ему не привиделась, он ее в натуре увидал. Над прицепной тележкой, в которой возят силос.
– Ну, давай, трави, не выматывай душу, – не вытерпел Загранка. Сварной, действительно, подогревая их интерес, слегка пережимал, переигрывал.
– А я тебе не баба, чтоб давать, – сурово заметил Сварной, по-прежнему оставаясь на высоте положения.
– Ты смотри! – уже нешутейно удивился Загранка. – Какое слово не скажи – а ему все поперек.
– Поперек у японок, – отрезал Сварной. – Ты, поди, узнал это на практике, когда в Нагасаки заходил.
– Ленька! – с мягким укором протянул дядя Федя. – Ты что сегодня, недопитый? Кончай ты…
– Куда? – жестко спросил Сварной. Дядя Федя на миг потерял дар речи, не понимая, отчего мужик так озверел. Витька, Куделя и Серафим Рябиков, ухмыляясь, молчали, соблюдая полный нейтралитет.
– Нетерпеливый вы народ, – судейским тоном произнес Сварной. – Водку глушите – так стаканами, чтоб донце бутылки сей момент увидеть. В коммунизм рвались, как собаки с цепи, теперь в капитализм претесь. И вообще…
Что подразумевал Сварной под этим «вообще», никто не понял. Но молчали. Наверное, чтобы снова не обмишулиться. Очень уж ловко, не успеешь глазом моргнуть, поворачивал чужие слова Ленька.
– Тут, собственно, и рассказывать нечего, – смилостивился наконец Сварной. – Приехал управляющий, а с ним и зоотехник Зубко, на ферму, хотели что-то там проверить или посмотреть. Ну и увидали – вроде как над лафетом с зеленой массой голая задница прыгает. Николай Андреич глаза протер, думал, померещилось. Народу ни в коровнике, ни возле него – никого. Все силосуют. Он выскакивает из машины – туда! Бежит, а все уже нормально, стоит себе тележка как тележка. Померещилось, думает. От переутомления. Как-никак, хлебушек собрали, косили-молотили день и ночь. Но на всякий случай в тележку заглянул.