Горячий шоколад в зимнюю ночь - стр. 8
– Конечно, все в порядке. Ты отдыхай, а я постараюсь не шуметь.
Она надела наушники и продолжила уборку, а я отвернулась к стене, чтобы Лу не видела, как по моим щекам градом катятся слезы.
Следующие три дня я жила в режиме автопилота.
Подъем.
Утренняя пробежка.
Занятия в университете.
Театральный кружок.
Работа в библиотеке.
Подготовка к семинарам.
Сон.
И, чтобы не забивать голову ненужными мыслями, я не давала себе ни одной свободной минуты, а по вечерам засыпала от усталости, стоило только лечь на кровать. С Лу мы почти не общались – у меня не оставалось на это сил. Но надо отдать ей должное: она не была навязчивой, и я не ощущала дискомфорта рядом с ней.
В один из этих дней мне написал Крис. Он извинился за то, что «повел себя как последний засранец», и предложил как-нибудь сходить выпить кофе.
Категорическое нет. Я не хотела видеть никого из компании Джона, который, в отличие от своего нового соседа, даже не написал мне.
Как же нелепо закончились отношения длиной в четыре года. Своим поступком Джон растоптал их, обесценил, перечеркнул все, что между нами было, и я не знала, какие чувства гложут меня сильнее: боль, разочарование или злость.
Я даже не убрала с заставки на телефоне наше совместное фото. Словно таким образом пыталась сделать вид, что ничего не случилось. Что все осталось как прежде.
Эта призрачная иллюзия рассеялась одним вечером, когда я пыталась закончить проект по истории. Мой телефон завибрировал, оповещая о новом сообщении. Это Оливия писала в общий чат сестер Денвер.
Олив
Тина, ты ничего не хочешь нам рассказать?
Прочитав сообщение, я внутренне сжалась от дурного предчувствия. В последнее время это ощущение преследует меня слишком часто.
Тина
Что я должна рассказать?
Олив
Я увидела статус Джона. И у меня много вопросов.
Эмма
Так-так. Что там наворотил наш Джонни???
Я глубоко вдохнула, когда Олив отправила фото. На нем Джон сидел за барной стойкой в каком-то клубе, а у него на коленях устроилась стройная блондинка в очень коротком платье. Ревность и обида вскипятили во мне кровь, которая жгучим потоком понеслась к сердцу, оставляя нестерпимые ожоги.
Эмма
Ни хрена себе. Какого черта?
Олив
А я о чем? Ти, что у вас произошло? Почему ты ничего не рассказываешь?
Прочитав сообщения сестер, я испытала такой стыд, словно это я ему изменила. Я снова облажалась. Снова стала посмешищем и для сестер, и для Джона, и для его друзей. Может, и мама Джона все знала? Может, она только посмеялась надо мной, когда я в нарядном платье и на каблуках заявилась на порог их дома?
Удерживая на поводке остатки самообладания, я быстро напечатала сообщение.