Горячие ветры - стр. 52
Она вспыхнула и сразу убежала, краснея со стыда, а когда вернулась, на лице ротного уже замерла смиренная улыбка. Склонившись перед умершим, Ольга виновато поцеловала его в щёку, – таким и вышел её первый поцелуй… А ночью ей приснился сон, будто она держит какую-то диковинку, от которой идёт сказочно вкусный запах, а рядом стоит Арман и говорит, что теперь она наконец-то отведает тех самых пирожных. Но только она подносит вкуснятину к губам, как раздается зычный приказ: «К бою!» – и больше нет ни Армана, ни пирожного, есть только война…
Однажды она всё же решилась попробовать того самого, на что намекал Арман, выбрав для этого тихого и неказистого пулемётчика Жиляева. Он был деревенским, почти своим. Всё случилось в лесочке, и не было никакой сладости, было только больно и страшно. А ещё было стыдно. Очень стыдно. Но самое ужасное произошло на следующий день – её отозвал молодцеватый Слава Тимофеев по прозвищу Тимоха и шепнул:
– Предлагаю вечером в лесочке… прогуляться.
– Да как ты смеешь!
– Думаешь, не видел, как ты вчера с Жиляевым кувыркалась? Сморчком, выходит, не брезгуешь, а я для тебя не гожусь?..
Ольга растерялась и замолчала, не зная, что ответить.
– Не лома-айся… – тем временем продолжал уговаривать Тимофеев.
– Уйди!
Тимоха попытался приобнять, но неожиданно получил звонкую пощечину.
– Шлюха! – разозлился он. – Я тебе устро-ою, дрянь! Ещё пожалеешь…
На следующий день к ней подошёл сержант Григорьев и, ехидно улыбаясь, предложил прогуляться всё в тот же лесочек.
– Не гуляю я по лесу, – хмуро ответила Ольга.
– С Жиляевым гуляла, с Тимофеевым любилась, а я чем-то плох тебе?.. – удивился Григорьев.
– Не было у меня ничего с Тимохой! – выпалила Оля и отправилась искать обманщика.
Тот вместе с двумя солдатами курил махорку, над чем-то посмеиваясь, – уж не над ней ли…
– Сплетни распускаешь, – закричала она ему ещё издали, – не стыдно врать-то?
– А что, с Жиляевым не миловалась? – нагло улыбнулся Тимоха. Его товарищи тоже не скрывали ухмылок.
С этого и началось… Не было дня, чтобы к ней не подходил кто-то из солдат и не звал в лесок. Ольге стало казаться, что даже смотреть на неё теперь стали оценивающе и презрительно. Раньше она, когда случалось затишье, мечтала о будущем, о времени, когда закончится война и наступит мир. В такие минуты становилось светло и хорошо, будто стоишь на косогоре у родной деревни, над соцветием дурманящих лугов. Теперь же каждый вечер она уходила подальше ото всех и тихо плакала от бессилия и унижения.
Однажды в таком вот заплаканном виде Ольга попалась на глаза командиру батальона, бывшему учителю, человеку пожилому и совсем уже седому.