Горы - стр. 2

– Касторку от кашля, – добавляю я, – вспомнив очень эффективное лекарство врача экспедиции на Эверест Светы Орловской. – А кстати, у нас горло болеть будет? Помните эверестцев – они исходили от кашля.

– Сравнил. У них – за восемь тысяч вершинка, а мы немногим более четырех тысяч поднимемся. Но горная болезнь возможна.

– А это еще что?

– Ну, это – когда тебе все будет до лампочки.

Через два дня пришел Леша. Оказывается, едем не 23-го июля, а 18-го. И маршрут изменился. Летим до Алма-Аты, потом автобусом добираемся до Фрунзе, так как прямых самолетов туда нет. Там встречаем прилетающих из Москвы его сестру и мать и провожаем их на Иссык-Куль. И только потом – горы.

И еще изменения: веревку не берем, перевал от Иссык-Куля не Чалпан-Ата, а Спортивный.

– Противный, – характеризует его Леша. – Он и на туристских картах не значится.

– Почему?

– Не для пионеров.

– А зачем лезем?

– Что-то надо делать.

– А ты был там?

– Лет пятнадцать назад.

– А почему веревку не берем?

– У ребят во Фрунзе есть.

– Понятно. А меня пчела укусила. В скулу.

– То-то я смотрю, чего это он поправился на один бок? Думал: зубы.

Я сходил к Леше Ш. по поводу топленого масла. Мне его покупать.

– Граммов 300 – 400. В кашу будем класть, – говорил Леша, когда распределяли, что кому брать из продуктов.

Теперь, когда выяснилось, что в горы не сразу идем, может, не стоит в Уфе покупать это масло? Его и во Фрунзе, и на Иссык-Куле, поди, купить можно.

С этим маслом у меня давнишние счеты. Несколько лет назад перед байдарочным походом по реке Урал мне тоже было поручено купить два килограмма топленого масла.

– Рыбу жарить будем, – сказал тогда наш командор Володя Д. – В ведре. Ты ел когда-нибудь жареную рыбу в ведре?

Я сказал, что нет, не ел. И купил масло. И положил в полиэтиленовый мешок, завернул в бумагу и уложил в рюкзак. Еще в трамвае по пути на автовокзал мешок этот был раздавлен, масло, раскисшее от жары, пропитало весь мой рюкзак, все вещи в нем. И, возможно, кого из пассажиров промаслило, так как рубашка моя на спине тоже пострадала. Весь поход я так и не мог отстираться от этого масла.

– Ну и не покупай, – сказал Леша. – Но масло – за тобой. Это все?

Я сказал, что все, и пошел домой. Но думал о рюкзаке. Он у меня никак не хотел, сколько бы я ни старался, располагаться на моей спине так, чтобы «груз был ближе к телу и не тянул назад». И каждый вечер я укладывал с максимальной старательностью рюкзак, манипулируя его тесемками, а утром, еще до работы, взваливал его на плечи, выходил на улицу и шел к Белой. Улицы утренней Уфы были почти безлюдны. Вставало солнце, своей зарей зажигая окна верхних этажей. Я спускался к самой воде, шел по набережной, а потом поднимался крутой тропинкой к памятнику Салавату Юлаеву и возвращался домой. Я нигде не останавливался. На весь этот путь у меня уходило чуть больше часа.