Город Звёзд - стр. 20
В руках женщины появилась деревянная миска. Она придержала девочке голову, она осторожно помогла ей напиться мутной, с привкусом тины, водой.
– Тише, дитя. Нам нельзя разговаривать, – наклонилась к ее уху незнакомка. – Если увидишь рядом гхануров, немедленно замолчи, иначе ждет наказание.
Женщина опасливо огляделась и продолжила.
– Тебя бросили к нам с неделю назад, с разбитым лицом, грязную и зареванную. Ты долго была без сознания. Я пыталась выходить тебя, но потом тебя забрали для клеймения.
– Для…чего? – испугавшись, спросила Маня.
Теперь она смогла четко разглядеть собеседницу. То была взрослая, темнокожая, с морщинистым лицом и узкими глазами женщина. В ее речи был какой-то незнакомый певучий акцент, выдававший в ней чужестранку, но на старородском она говорила почти без запинок. Рваное тряпье, служившее ей одеждой, едва прикрывало обвисшую грудь с тонкими змейками шрамов. Грубые резкие узоры начинались на животе и уходили все выше, через плечи за спину. Лишь по краям уродливые рисунки принимали плавные и спокойные очертания.
Позади женщины раздался противный старческий кашель. Маша сумела подтянуться и разглядеть замотанную в грязные лохмотья старуху. Та сидела в самом углу клетки и захлебывалась в приступе, выплевывая грязно-желтые комки под ноги.
– Они клеймят всех. И себя, и рабов, – указала на свои шрамы женщина.
Маня скинула с себя вонючую шкуру и с ужасом обнаружила, что верх ее тела под изорванным тулупом плотно покрыт тряпочными припарками.
– Постой! – шикнула незнакомка и схватила ее за руки. – Не снимай! Я наложила их пару дней назад, когда тебе нанесли клеймо. Пусть раны заживут, дитя, иначе попадет грязь, и они начнут гнить.
Ее почти материнский, медленный тон немного успокоил Маню. Но из-за резких движений вернулась боль. Свежие шрамы ныли. Нос болел тоже. Девочка аккуратно прикоснулась к нему и отметила, что он распух и стал на ощупь как старый синяк. Отогнув край шкуры, Маня обнаружила вокруг обожженной ноги повязку. Перед глазами возникла огненная змея, поднявшая ее в воздух, словно тряпичную куклу. Она вгрызлась в плоть, обжигала волнами нестерпимой боли. Где-то горели избы. Изувеченные трупы. Изнасилованные бабы…
– Как зовут тебя, дитя? – отвлекла ее от пылающих образов незнакомка.
– Я… Я Маня. Маша, – заикаясь, ответила девочка.
– Так Маня или Маша? – улыбнулась собеседница.
– Все зовут меня Маня. Хотя мое имя Маша.
– Я – Гэй ла, – сказала женщина и положила руку себе на сердце. – Просто Гэй ла.
Она подняла с деревянного пола клетки тонкую трубочку: