Город Зга - стр. 25
Это с одной стороны узел, а с другой – рельсы огибали глубокую лощину – Спадь, поворачивали и уходили вдаль, за горизонт, за Кайму. Оттуда уж конечно никто не мог приехать.
В отдаленьи от станции виднелось несколько домов, пустых, брошенных. Ещё дальше в низине сиротливо темнели крыши деревни. По-всему, тоже давно покинутой. На всю округу из прежних жителей, наверное, остался один Итван – в давние времена – начальник станции, в недавние – путевой обходчик – упрямый, въедливый старикан, приросший к Киоту намертво.
– Все разъехались, все, – прочитал он мои мысли, – даже собак не слыхать.
– А вы чего же? – спросил я, – Не к кому ехать?
– Экхм! У меня трое детей. Пятеро внуков.
– А если Кайма приблизится?
– Что с того? Может – уеду. В последний момент. Может – нет. Не очень-то я боюсь, Каймы этой. И Стаи. Может, я понять хочу… кой чего. Считаете блажь стариковская?
– Не считаю.
– Старый я. Помирать беспонятной пешкой – обидно.
– Я тоже надеюсь понять.
– На всё – Вышня воля. А пока – тихо здесь.
Здесь действительно было тихо. Мы, не торопясь, шагали к берегу Спади. Времени было предостаточно. Я подумал о том, как нам негаданно повезло, что мы очутились здесь, в этой глухомани, где не видно ни армейских баз, ни постов слежения с радарными установками, ни пропускных пунктов, ни патрулей на дорогах, ни самих дорог, а единственная железнодорожная ветка благоразумно перекушена неведомой силой, пришедшей из-за Каймы.
По словам Итвана, вдоль Каймы каждые полчаса пролетали патрульные вертолёты. Но это были мелочи, никак не могущие нам помешать.
Если б мы не отвернули с автотрассы вчера, не потащились, очертя голову, через пыльную песчаную степь с чахлой травой… Если б не нагнал нас диковинный автодрандулет Итвана, возрастом не намного уступавший хозяину… Итван возвращался из Нижнего посёлка с продуктами. Если б мы не рассказали ему, кто мы, куда идём, и он без тени удивленья не посадил бы нас к себе в машину… Если б…
Поразительно много «если б» проложило наш путь сюда, к Кайме. По логике вещей, мы не должны были, не могли никак до неё добраться. Очень могущественные и очень несентиментальные люди обязаны были нам помешать. Но мы дошли. Потому, что мы жили уже по другой, невещественной логике, по логике чуда.
Чудом было всё, что мы смогли. Мы проделали путь в три тысячи километров. Без документов (паспорта у нас изъяли дальновидные власти), без достаточных денег, без чёткого плана действий, без навыков конспирации, с двенадцатилетним ребёнком на руках. Наши наблюдатели и преследователи, матёрые профессионалы, теряли нас из виду там, где никак не могли потерять. Мы странным образом оказывались с ними в разных поездах, едущих в одну сторону. Непостижимо ломались, сходили с дороги их новейшие машины, следовавшие за развалюхой-автобусом, увозившим нас. Они на секунды не успевали к нам у билетных касс, на посадочных платформах, в вокзальных круговоротах людей. Мы никуда не убегали от них, мы просто ехали своим путём. Я не видел лица ни одного из них. Я их всех чувствовал. Я чувствовал всё, что они делали. Их было не меньше десяти.