Размер шрифта
-
+
Город - стр. 2
Он строится, он городится вновь,
Он сам себя, минуя наущенья,
Толкает, облекая в плоть и кровь
Мерцающие формулы общенья.
Из тысяч нитей, стянутых в струну,
Пронзительную ноту извлекает,
Из тысяч судеб, сложенных в одну,
Единственную летопись слагает.
Ведь Город – это иглы голосов
И лиц, и взглядов – ими он пропорот
И скроен ими,
И – в конце концов —
Из них-то он и возникает – Город,
И движет сам себя.
Неуловим
Его неспешный путь меж гор и речек,
Немудрено, что не управил им
Один, пускай военный, человечек —
Ни тот майор, ни этот генерал,
Линейкой улиц вторивший майору,
Ты сам свои дороги избирал,
Мой Город,
Подымающийся в гору!
Звезда Полей
И Города звезда,
Они ведь зажжены – одной душою!..
Я верю,
Что большие города
Спасут себя
Душой своей большою.
***
Тень-тень, потетень,
Кто на Город бросил тень?
Неужели тот плетень
Из деревни выломан?
А плетня и не видать…
Тем обиднее гадать,
Кто бы это выдумал,
Кто, самим себе назло,
Делит Город и Село —
Жить, мол, в городе темно,
А в селе-то, мол, светло,
Город, мол, прогнил давно,
Там и люди – барахло,
И души там нету…
По секрету
Всему свету:
Что бы ей ни прочили,
Есть у каждого – своя!
Города – сыновья,
А деревни – дочери.
Той, единственной Земли,
Сыновья да дочери.
Мужику – боронить,
Женщине – огонь хранить.
Так и вьется эта нить…
…Сыновья,
Да дочери.
ГЕРБ
Щит, увитый яблоневыми
Ветками и плодами,
Слева – крест, а направо —
Полумесяца тоненький серп.
Только что же, в конце-то концов,
Правит верами и городами? —
Крепость сверху, на мирном щите —
Это города Верного герб…
Неподвижные символы
долго
корнями в глубинах ворочаются,
А когда коченеют, изнашиваются —
снаружи обшивка трещит,
То древесная мощь,
непредписанная пророчествами,
Плодородьем восходит
и рушит
бушующим яблоком
Щит!
Город Алма-Ата! —
наконец
ты стволами скрипя темноликими,
Древний герб этих мест
развернул
к нам исконной своей стороной.
…лишь порой промелькнет
сквозь листву,
убаюканный травами дикими,
На окраине —
в Малой станице —
остаток стены крепостной
ФЕВРАЛЬ
В двенадцатистишие года
Синкопом ворвется Февраль,
Пойдут вечера с небосвода
Пронзать задымленную даль.
Засветится звездная пена
И вызреет звездная гроздь,
И белая, млечная вена,
Протянется в небо, насквозь.
Снежком, по-весеннему лживым,
Запахнет и воздух сырой,
И веток плывущие жилы
Под мокрой и слабой корой.
Здесь кратер туманного цирка,
Где старый насмешник и враль,
Пустой календарною цифрой
Прихрамывающий Февраль,
Приплясывая на панели,
Продует стволы фонарей,
Чтоб парочки осатанели
От мыльных его пузырей.
ВЕСНА В АЛМА-АТЕ
Весна и в город вхожа, но об этом
Как будто и не помнится, а там,
За речкой – там урюк зажгли прозрачным светом
Страница 2