Город в конце времен - стр. 54
– Я помню все, что прочитал, – ответил Бидвелл. – За мою жизнь это немало. В пределах столь существенного объема статистической выборки мне удается заметить, если что-то меняется.
Длинными пальцами он сделал несколько пассов над столом и принюхался.
– Вот эти представляют собой некий – небольшой, впрочем, – интерес. Они мутировали индивидуально, буковка здесь, буковка там… Да, такие изменения интригуют, возможно даже, они существенны – но только для нас бесполезны, учитывая оставшееся время.
– Ага, я во всем виновата, – обидчиво сказала Джинни.
– Нет-нет, – улыбнулся Бидвелл, – не вы… Впрочем, как и я, книги могут утомлять.
Он подмигнул.
– Давайте разделаемся с ними к вечерней зорьке. А потом закажем себе что-нибудь… телефонное…
С этими словами он вновь нацепил на себя непроницаемую суровость и, не сгибая коленей, направился к белой стальной двери, оставив Джинни в одиночку решать бесконечную задачу сортировки и укладки.
Девушка вскрыла очередную пачку, извлекла из нее книжку, поднесла раскрытые страницы к носу – и тут же расчихалась от запаха плесневелой целлюлозы.
Глава 12
Медсестра взвесила Джека, затем провела к серо-розовому закутку, отведенному для доктора. Многоопытными пальцами она пощупала ему пульс, после чего обернула жилистый бицепс юноши в надувную манжету и закачала в нее воздух, чтобы замерить кровяное давление.
Несколькими минутами спустя вошла доктор и прикрыла за собой дверь. Мириам Санглосс, худощавой женщине с волевой челюстью и коротко подстриженными, каштановыми волосами, не исполнилось и сорока пяти. На ней был белоснежный халат и серая, прикрывавшая колени юбка-миди. Гарнитур дополняли черные носки с оранжевым орнаментом и черные кроссовки. На левом безымянном пальце, отметил Джек, она носила перстень с гранатом не менее двух карат.
Доктор на миг сверкнула улыбкой старого знакомого и одним взглядом пристально сфокусированных карих глаз дала юноше оценку.
– Ну-с, как поживает наш любитель игр с крысятами? – спросила она.
Джек слегка озадачился: откуда она знает?.. Может, ей Эллен рассказала?
– Ничего. Вот только из дней кусочки выпадают.
Как это неприятно: признаваться, что ты болен. Болен – значит, он теряет свой талант. Скоро он станет вялым, морщинистым, сгорбленным, и никому не захочется смотреть на его выступления.
– Блуждаю, – добавил он.
– И давно?
– Как давно блуждаю?
– Как давно начали терять кусочки дней?
– Месяца два.
– И вам сейчас… сколько? двадцать пять? шесть? – Доктор перевернула очередную страницу. Он удивился, с какой скоростью она делает свои пометки, да еще в таком объеме.