Город-призрак - стр. 20
– Вот тебе клиент. Профиль, анфас. Вот здесь все данные: адрес, телефон. Мне нужен на него копромат. Связь с террористами и похитителями. Кстати, я не исключаю, что последний случай с мальчиком, ну, ты слышал, наверное, как-то связан с ним. Я понятно все изложил или есть вопросы? – майор нервничал, понимая, что агент всегда найдет возможность вовремя переметнуться на сторону более сильного покровителя.
Человечек потер ладошки, взял в руки фотографии и стал внимательно разглядывать их.
– А разве это не ваш новый сотрудник? – человечек постарался спросить равнодушным тоном. Деланное равнодушие больно задело майора.
– Какая тебе разница, новый или старый. Это нехороший человек. Он хочет зла всем нам. Не только мне, не думай. Ты тоже можешь остаться не у дел.
Агент еще раз поднес к лицу фото и внимательно посмотрел на него.
– А по виду не скажешь. Вид у него очень неказистый.
– В этом я с тобой соглашусь. Я не буду тебя учить, как все организовать. Ты сам знаешь, не маленький. Но учти. Если начнешь вилять и захочешь поменять хозяина, то я тебя все равно найду и накажу. Ты меня знаешь.
Человечек вскинул на майора заплывшие маленькие глазки, поморгал и расплылся в благодушной улыбке.
Мустафа целый день лежал в занавешенной комнате. Он запретил входить к нему, и лишь когда неожиданно позвонил самый влиятельный в роду Мустафы родственник, он взял трубку и слабым голосом попробовал изобразить ликование. Сановник, ожидавший более бурного восторга от неслыханной милости, казался недовольным:
– Мустафа? Ты хоть понимаешь, что я тебе говорю! Тебя назначают на место твоего начальника, майора. Ты же так этого хотел. Ты что, не рад? Мустафа! Смотри, а то я начинаю уже жалеть, что обидел такого нужного человека. А может, мне передумать? Как, Мустафа?
Мустафа, преодолевая страх, головную боль, залился соловьиной трелью, разрядившей обстановку.
– Ну вот, я начинаю узнавать своего Мустафу. Через недельку зайдешь ко мне. Я хочу тебе дать наставления. Как старший.
Мустафа повесил трубку. Постоял, покачал головой. Разве мог он подумать, что тот самый миг, которого он ждал с таким нетерпением, почти со страстью, станет для него одним из самых несчастных в жизни. «Ты пропал, Мустафа, ты попал в услужению к диву и будешь у него в рабах остаток жизни. За что? Что я такого сделал? Ничего особенного, то же, что и все другие делали бы на моем месте».
На следующее утро, в белоснежной сорочке, темном костюме и галстуке, удавкой охватившей шею, Мустафа зашел в кабинет теперь уже непосредственного своего шефа. Тот, при виде свежеиспеченного начальника отдела откинулся на спинку кресла, широко развел руками: