Город-крепость - стр. 42

Ты не такой.

Мёртвые почти не спят. Так же, как и я.

Зажмуриваюсь и ощущаю, как ветер швыряет мне в лицо истории, истории этих гниющих зданий. Я не вижу бездну у себя под ногами, не вижу небоскрёбы, пронзающие утреннее небо.

Ты хороший.

Как бы я хотел, чтобы брат оказался прав.

Но это не так. И теперь вместо того чтобы мечтать о невесомости и отпечатках сапог в лунной пыли, он покоится в шести футах[1] под землёй. Разбит вдребезги, ремонту не подлежит… как и всё, что попадается на моём пути.

Со времени последнего визита посла моя жизнь словно замирает. Дверь по-прежнему заперта, а единственный человек, которого я вижу, это Инь Ю. Каждый день она приходит, чтобы прибраться у меня в комнате, забрать грязную одежду и повесить в шкаф новые шёлковые платья. Тайком она приносит и кое-что ещё: вышивку, вязкие рисовые батончики, сплетни от других девочек. Всё, что может хоть немного разбавить бесконечно тянущиеся часы.

– Сколько ещё? – спрашиваю я её. Неважно, из чего сделаны стены, из шлакоблока или слоновой кости, они всё равно давят на меня. – Мама-сан что-нибудь говорила?

Инь Ю косится на дверь. Ей нельзя со мной говорить.

– Не знаю. Синяк у неё на лице от удара хозяина ещё не зажил.

Синяк ещё не зажил. Сколько времени прошло с того дня? Несколько недель? Месяцев? Пара дней?

– Это не может длиться дольше, – говорю я, не подумав.

Инь Ю подходит ещё ближе в моей кровати, делая вид, что поправляет простыни и взбивает декоративные подушки.

– Я несколько раз была в комнате Синь. Всё плохо, Мэй Йи. Очень плохо. Ей продолжают колоть наркотик…

На последнем предложении голос её срывается. Я слышу в нем готовые вырваться слёзы.

Когда Инь Ю уходит, я отодвигаю занавеску и выглядываю в окно. На улице темно. Всегда темно. Я сижу и смотрю на своё отражение, разрезанное решёткой, пока всё перед глазами не начинает расплываться.

Парень больше не приходил. Первый день тишины я пыталась понять, почему он не вернулся сюда, к окну. Его могли ранить. Он мог забыть обо мне.

Я сама тоже пытаюсь забыть парня. Но его лицо всё ещё здесь, отпечатывается на закрытых веках, такое же отчётливое и ясное, как той ночью. Его взгляд проникает в самую душу, разжигает огонь в моей груди. Он так разительно отличается от взгляда посла, как вино и вода. Я пьянею от одних только мыслей.

Но мне прекрасно известно, к чему приводит опьянение. Я стирала кровь Цзин Линь после бессмысленных нападок отца. Видела, как засыхали потёки на коже Синь после пьянящего глотка свободы.

Если я хочу лучшей жизни, стоит забыть о вине.