Город, которым мы стали - стр. 53
«Я не всегда останавливался», – уныло думает Мэнни.
Бел издает какой-то звук, не то сглатывая, не то прокашливаясь.
– Так ты все-таки вспомнил, кто ты такой?
Когда Мэнни переводит взгляд на соседа, тот улыбается. Улыбка печальная и не касается его глаз.
– Я хочу сказать, ты снова стал похож на парня, с которым я разговаривал раньше. Резковатого такого.
Мэнни взвешивает в уме несколько ответов, затем говорит:
– Нет, не вспомнил.
– Не очень-то ты в этом уверен, приятель.
Он не уверен, но и говорить об этом не хочет. Чтобы отвлечься, Мэнни смотрит на чернокожую женщину и пытается угадать:
– Куинс? – Она смотрит на него с таким отвращением, что он тут же исправляется: – Бруклин.
Она смягчается.
– Да. Зовут меня, кстати, так же. Бруклин Томасон. Адвокат, хотя и больше не практикующий. Ушла в политику.
Ее на самом деле зовут Бруклин. И она помнит, кто она такая. Получается, что бы с ними ни произошло и что бы ни превратило их в то, чем они стали, Мэнни не должен был потерять память.
– Как ты узнала, – не сдержавшись, спрашивает он, – где меня искать? Как узнала, что нужно включить музыку? Почему я всего этого не знаю?
Она смотрит на него холодно, хотя от ходьбы вверх по склону у нее на лбу проступил пот. Мэнни вдруг понимает, что они заложили крюк по парку. Он с трудом ориентируется среди деревьев, но подозревает, что они движутся на юг и должны выйти из парка где-то неподалеку от… Дикман-стрит? Он помнит, что видел это место на карте в своем телефоне.
– Ты ведь не отсюда, да? – спрашивает она.
– Ну да. – Он смотрит на нее, желая понять, откуда она узнала и это. Ребята у вокзала, сдававшие в аренду велосипеды, приняли его за местного.
Она видит, что он в растерянности, и вздыхает. Ему мельком кажется, что ей не нравится разговаривать с ним, хотя он и не понимает почему. Может быть, дело в личной неприязни, или же она просто в целом не выносит мужчин, которые поднимают руку на женщин.
– Я не знаю, откуда все узнала. Просто чувствую, что нужно делать. Весь день так и провела, делая и думая полную бессмыслицу лишь потому, что она кажется мне правильной.
Мэнни медленно выдыхает, чтобы успокоиться.
– Да. У меня так же.
Бел уже успокоился, и его провинциальный акцент снова превратился в типичный британский.
– Как же я рад, что понятия не имею, о чем вы говорите. Звучит очень, эм-м, чревато.
Бруклин усмехается, но затем снова сосредотачивает все внимание на Мэнни.
– Я с самого детства… слышала… всякое, – признается она. – Шепот, чувства, образы. И ощущала тоже – подергивания, вздохи, прикосновения. Все началось так давно, что я уже даже не задумываюсь об этом. Было время, я отвечала. Никогда никому не рассказывала, что мои песни были серенадами городу, ведь не каждому нужно все знать.