Город как безумие. Как архитектура влияет на наши эмоции, здоровье, жизнь - стр. 13

Этот стабильный поток новых исследований коллективного восприятия и осмысливания демонстрирует, насколько неразрывно связаны люди со своими средами. И, смотрит ли человек, не осознавая этого, на линии на стене, образующие узор, или неосознанно отмечает высоту и форму потолков, или реагирует, не отдавая себе отчета, на качество и интенсивность света в помещении; удовлетворено или бунтует его интуитивное чувство земного тяготения, воображает ли он холод каменного пола, – эмоциональное самочувствие каждого человека, его социальные взаимодействия и даже физическое здоровье зависят от места его обитания, большое оно или маленькое. Этот быстро растущий объем знаний начал накапливать «когнитивный» раздел психологии в 1960-е, когда все больше ученых стали утверждать, что мыслительные процессы людей – их познание – можно научно исследовать и что они говорят о человеческом сознании не меньше, чем поведение. Когнитивная революция продолжала набирать темп, пока в 1990-е не произошел резкий ее всплеск, когда некоторые новые технологии построения изображений и вычислительная техника сделали возможным научное исследование мозга в действии.

Мы знаем намного, намного больше – в сто раз больше, – чем знали несколько десятилетий назад, о том, как когниции[3] прямо или опосредованно попадают под воздействие или вызываются нашим восприятием строительной среды. И теперь мы знаем, что даже если что-то из считавшегося в общепринятом и научном мнении на протяжении столетий хорошими архитектурой, ландшафтами, планировкой и городской средой, таковым и было, большая часть все же были и остаются откровенно плохими. Наши знания о структуре человеческих памяти, познания и взаимоотношений эмоций и сознания претерпели радикальные изменения. Мы не только понимаем механизмы ориентации в пространстве благодаря Линчу и его последователям, но мы также обнаруживаем, что эти механизмы играют важную роль и в других когнитивных процессах, существенных для нашей повседневной жизни. Мы знаем, что наши представления и готовность действовать не вполне следуют одно за другим, а напротив, взаимно перекрываются. А важнее всего то, что мы знаем, что наше познание в значительной степени бессознательно и ассоциативно по своей природе.

Нам нужна новая концептуальная схема для понимания того, какие мысли и ощущения вызывает рукотворный мир, потому что человеческий мозг существенно отличается от того прототипа, который, по мнению психологов, философов и дизайнеров, мы имеем. В моем детстве среди психологов господствовало мнение, что человеческий мозг после критического периода на ранней стадии развития личности остается неизменным. Затем, около 2000 года, серия исследований лондонских таксистов показала явные изменения в их мозгу, в частности, в гиппокампе, после того как они прошли экстенсивную подготовку, необходимую им для того, чтобы запомнить (составить ментальную карту, по терминологии Линча) географию города. Даже для полностью сформировавшихся взрослых эти и другие исследования установили, что человеческий мозг динамичен и бесконечно меняется в ответ на ощущения, испытываемые в наших средах – человеческих, общественных, физических, архитектурных, ландшафтных, городских. Доказательства нейропластичности нашего мозга имели огромное значение для понимания человеческого познания: они показали, что в процессе обучения наш мозг трансформируется, изменяя нас на протяжении всей жизни. И, в противовес тому, что столетиями считалось верным, нашу жизнь, наше сознание изменяет и