Город и псы - стр. 56
– Не стреляйте! Не стреляйте! – взмолился чей-то голос на таджикском фарси. – Я бедный Салим, из соседнего кишлака. Вместе с братом Сафаром идём к вам торговать солью, сахаром и спичками. Мы всегда здесь ходим. Не стреляйте! – Не дожидаясь ответа, «братья», изрядно обременённые ручной и заплечной кладью, ускорили шаг по направлению к таджикскому берегу, пока их не догнали ещё двое плечистых носильщиков, с вещмешками и сумками. Когда же до спасительных гротов оставалось немногим более десяти метров, с чужого берега, из-за скал, ударил отвлекающий огонь группы прикрытия. Вокруг пограничников заплясала отлетающая от скал крошка, и вперемежку с ней повис красный туман из каменной пыли. Над головой тонко и мелодично, словно певчие птахи, затенькали и засвистели свинцовые горошинки. Бойцы тот же час открыли ответный огонь, не давая бандитам поднять головы. Наступал благоприятный момент для захвата наркокурьеров, поскольку, теперь, все четверо, уже успели оторваться на значительное расстояние от группы прикрытия, прижатой к берегу плотным огнём, и к тому же были безоружны, не считая ножей, которые являлись непременным атрибутом принадлежности любого горца. Они уже почти достигли берега, когда Ронин, подав условный знак Рустаму, расчётливым и быстрым движением отстегнул от ошейника «Рэкса» соединительный карабин, и, перекрестив макушку пса, громко и властно отдал команду на задержание. То же сделал и Рустам, и вскоре собаки и люди уже не спускались, а почти скатывались, чуть ли не кувыркаясь, по осыпающейся насыпи склонов, и, при этом, не переставая поливать боевиков огнём, снова вскакивали на ноги и бежали рысью, разбиваясь цепью вдоль береговой линии. На «верхнем этаже» остался только снайпер Фархад со своей остроглазой и верной подругой Зебо, как ласково величал он свою винтовку-«эсвэдэшку», или «веслом», как шутливо окрестили её сослуживцы.
«Рэкс» первым достиг берега, и со всего маху, в прыжке, передними лапами обрушил наземь одного из «братьев» по имени Салим, после чего принялся возить его по песку и гальке, пока тот в ужасе не завопил, ощутив мощь вошедших в его плоть клыков, и не замер с молчаливой покорностью, растянувшись плашмя на берегу, и, опасливо закрыв голову руками. Тем временем, «Шейх» уже терзал второго нарушителя, барахтаясь с ним в воде, и, при этом, поднимая целый фонтан брызг. Тела двух других курьеров, зацепившись конечностями за порожистое дно, безучастно болтались по – вдоль течения, окрашивая его кровью и мучнисто-белым порошком, быстро вымывавшимся из пробитых пулями домотканых, заплечных мешков. Эти двое попали под перекрёстный огонь, и теперь уже вряд ли кто-либо мог точно сказать, с какого берега к ним прилетела смерть: то ли Фархад со своей красавицей Зебо позаботился о них, то ли стрелки Ахмед-Хана.