Город и псы - стр. 36

– Ну, сейчас же весна, ты забыла, что ли? Пора собачьих свадеб.

– Серёж, – Ронин повернул голову и увидел весёлые и лукавые глаза Ритки, вопрошающе и с подвохом глядящие на него, – А, скажи, только честно, я тебе нравлюсь? Ну, хоть, немного?

– Переход от уличной зоологии к теме их взаимоотношений был так стремителен и комичен, что Ронин на сей раз сам еле удержался от смеха, не смотря на серьёзность положения, в котором они находились.

– Дай подумать – в тон ей, смеясь глазами, ответил он. – Наверное, скорее да, чем нет!

– А с какого времени? Продолжала напирать Ритка, – с сегодняшней ночи? Или, может быть с прошлой? – В её шутливом и совсем несерьёзном тоне Сергею почему-то почудились нотки скрытой грусти и тайной надежды.

– Прошлая ночь отпадает точно, – он улыбнулся уголками губ, – я её просто не помню, а, вот, нынче… Да, хватит, тебе, уже. Я, ведь, сказал, что нравишься, – перешёл он на свой обычный тон и потом тихо добавил – Очень нравишься…

– Правда?! – в её глазах сияла нескрываемая радость. – А ты мне всегда нравился, – задумчиво произнесла она, пристально рассматривая его лицо. – Нравился с того самого дня, как тебя перевели в наш восьмой «Б» из соседнего класса. Всегда такой вихрастый, молчаливый и гордый. Ты был похож на взъерошенного, неприручённого галчонка, которого посадили в клетку и дразнили. Правда, ты никому не давал спуску, даже тем, кто был сильнее и старше, а ещё за других заступался часто. Один раз я тебе платком вытирала кровь из носа, когда ты подрался со старшеклассниками. Они тебя назвали сиротой казанской, ну, ты и накинулся на них. Помнишь?

– Нет.

– А, когда я ногу подвернула на «физре», в девятом классе, и ты тащил меня в санчасть, помнишь? Я тогда, прям, вся таяла от счастья.

– Сергей вновь отрицательно мотнул головой и виновато улыбнулся.

– Ты, вообще, хоть что-нибудь помнишь что связано со мной? – засмеялось она.

– Помню. У тебя всегда был рот до ушей, потому, что ты всегда смеялась, даже на уроках.

– Это точно! – воскликнула Ритка, – я и сейчас всегда смеюсь. Даже, когда плачу, – и она, словно в подтверждения сказанного, принялась тихонько, хихикать – не весть чему.

– Серёж, – Ритка, вдруг, уставилась на него так, словно видела впервые, – Можно, я кое-что спрошу у тебя? – Ронин в ответ, молча, кивнул. – Ты, что, действительно, сирота? Как ты в детдоме – то очутился?

– У меня были родители, но только до девяти лет. Потом они погибли в авиакатастрофе, и я остался с бабушкой. А когда она заболела, это случилось вскоре после их гибели, органы опеки «позаботились» обо мне и определили в казённый дом, а в нашей квартире до моего совершеннолетия стала проживать любовница директора этого самого дома. Бабушку я больше не видел, – она умерла в больнице.