Город дивных историй - стр. 45
Когда-то (благословенные были времена!) этого бородача почитали больше, чем самого Баю-бая, но теперь он мог рассчитывать только на кресло метеоролога… Зато в него по-прежнему хоть чуть-чуть, да верили. А вот кот с тех пор, как его объявили «сконструированным персонажем национального бестиария», то есть ненастоящим, придуманным, стал сдавать свои позиции.
Самой страшной потерей был, конечно, голос. О, какой он обладал силой! Очаровать, убаюкать – и выпустить железные когти… Мррр, великолепно! Конечно, его ловили, было дело. Клещи да прутья пускали в ход добры молодцы, причём только оловянный и брал его. Тогда приходилось всяким царькам сказки сказывать да хвори их успокаивать. Но это так, издержки производства, как теперь людишки говорят. Однако век человеческий недолог, сами двуногие легковерны – и Баю-бай, всесильный Баюн, снова оказывался на свободе. Голос его на несколько вёрст раздавался… Эх, было время!
Баю-бай прервал свои думы, который опять каким-то неведомым образом скатились в беспросветный мрак. Прогуляться бы сейчас, размять лапы, но за окном опять дождь. Дорожки в парке, что именем Маяковского назван, залиты водой. Да и Грохот сейчас на работе. Упивается, небось, тем, что опять ему удалось грозу устроить – игру они какую-то там с девчонкой, что Ладой зовётся, задумали. У Велеса денег попросили. И нет её ещё, игры-то, не вышла, говорят, пока, а силушка у богов уже копится, молвой людской привлечённая. Только ему-то, Баюну, какая разница? Остаётся ему свой век доживать, кошачий. Исчерпает все девять жизней – и привет. Поминай, как звали-величали…
Спрыгнув со своего любимого подоконника, кот подошёл к миске с водой. Не ключевая, конечно, но и не из-под крана. Балует его Грохот – какую-то особую покупает, в бутылках стеклянных. Наклонился Баю-бай, значит, над миской, и вдруг узрел в неё не своё отражение, а чью-то чужую, хоть и смутно знакомую, морду. Ошибки быть не могло: на него смотрел некто тёмно-серый, с оранжевыми глазищами. Баю-бай зажмурился, потом снова взглянул в миску. Так и есть – этот, другой, на месте.
– Ты кто? – вопросил Баюн, принимая максимально воинственный вид.
– Наконец-то я тебя отыскал! Ну ты, братец, даёшь! – отозвался тот, в миске. – Али не признал?
– Замухрыш, ты, что ли?
Ответом Баюну было злобное шипение.
– Я – Кот. С большой буквы. По важному поручению, между прочим.
– Кто это Замухрышу мог что-то важное доверить? Врёшь, поди!
– Яга, – веско промурлыкал Кот, якобы пропустив своё прозвище мимо ушей.
– Точно врёшь. Единственный, кого Яга привечала, – это я.