Город богов - стр. 15

Франциско де Толедо обвинил его в намерении нанести ущерб королевской казне. Учёный муж пытался возразить, но властный и надменный вице-король приказал иезуиту покинуть пределы резиденции и впредь не беспокоить его по пустякам.

Покинув резиденцию вице-короля, Акоста вернулся в университет Сан-Маркос. Он понимал, что братья по ордену при всём желании не смогут защитить его от козней Его высочества, известного своей злопамятностью.

Франциско де Толедо действительно приблизил к себе доминиканцев. Те только того и ждали, ибо присутствие в Лиме иезуитов шло вразрез с интересами ордена святого Доминика, желавшего заполучить как можно больше привилегий и бенефициев[16].

Вице-король окружил Акосту шпионами, которым вменялось в обязанность не только следить за перемещениями иезуита, но и украдкой читать его рукописи.

Учёный муж с каждым днём всё отчётливее ощущал, как вокруг него накаляется обстановка. И потому он принял решение отправиться в Буэнос-Айрес, также принадлежавший испанской короне, а оттуда – в милую сердцу Кастилию. Все свои труды профессор намеревался увезти с собой.

Много лет Акоста собирал коллекцию предметов, относившихся к культуре инков, кечуа, аймара и гуарани, населявших северо-восточные земли Аргентины (задолго до того, как те переправились через Парану). Гуарани не имели своей письменности и, к сожалению, не оставили литературного наследия. Правда, в одной из миссий на территории северо-западной Аргентины иезуиту удалось записать сказание гуарани. В нём говорилось о сотворении народа гуарани, праотце Паи Суме. У Создателя были двое сыновей – Тупи и Тамандуаре. Тупи, как и отец, благоволил к гуарани, а вот его брат, напротив, ненавидел свободолюбивое и гордое племя. Он поссорился с роднёй и удалился в неизвестные земли, где воздвиг собственный божественный город, назвав его своим именем. Акоста полагал, что этот таинственный urbs vetus (древний город – лат.) хранит некую великую тайну.

Перед тем как покинуть Лиму, профессор намеревался встретиться и поделиться своими мыслями и некоторыми планами с собратом Диего де Торресом. Ему нравился энергичный и напористый молодой иезуит, стремящийся продвинуться по иерархической лестнице, но при этом не лишённый здравого смысла и тяги к познаниям.

Стемнело. Лима постепенно погружалась в сумерки. Комната Хосе де Акосты наполнилась живительной прохладой. По обыкновению, иезуит ложился спать поздно, после полуночи. В дверь постучали.

– Входи, Диего, – безошибочно определил учёный муж.

Дверь отворилась, и на пороге показался молодой иезуит, облачённый, как и подобает, в длинную чёрную одежду, перехваченную красным поясом.