Горничная с секретом - стр. 7
Впереди простиралась низина. Там ютились домики с остроконечными крышами. За поселением, и, пожалуй, даже, за небольшим городком, тянулась изумрудная кромка леса.
Откуда-то я знала, что мне туда, вниз… к людям.
…Как ни пыталась вспомнить после, кто я, как оказалась на обочине извилистой горной дороги, – тщетно. Ничего не выходило. Так уж вышло, что первые мои детские воспоминания – это дорожная пыль, рваный солёный ветер, непривычная твёрдость почвы…
И ощущение утраты чего-то важного, чего-то родного… понятного и очень, очень красивого…
– Па-а-аберегись!! – прогремело сверху и возница в несущейся что есть мочи двухколёсной колеснице, сердито щёлкнул кнутом у меня над головой.
Следом мчалось ещё несколько колесниц. Запряжённые белоснежными лошадьми, с возницами в красных мундирах, стоящими на ногах, они подымали столько пыли, что я закашлялась.
– А ну, брысь с дороги, побирушка! – прогудел усатый возница и попытался огреть меня кнутом.
Чудом увернувшись от удара, я шарахнулась назад, и, не удержав равновесия, кувыркнулась через голову. На этом падение не закончилось: кувыркаясь и отбивая бока о кочки, я скатилась в глубокий овраг с едкой зелёной грязью на дне. Бегло осмотрела своё розовое платье и тонкий платок на плечах, недоумевая, почему меня обозвали побирушкой. Хотя там было столько пыли, что вряд ли возница разглядел мой наряд… Впрочем, когда я выбралась из оврага, платье было уже так измято и измазано, а в рукаве и подоле появились прорехи, что теперь меня можно было звать побирушкой, имея на то все основания.
Но уже было некому. Пока я карабкалась наверх, солнце успело скрыться за горизонтом, а пыль улечься. Колесниц больше не было. С моря тянуло солью и свежестью. Я устремилась вниз, к огням селения. Но усталость взяла своё. К тому же, хоть я и понимала, что мне нужно в низину, идти туда совершенно не хотелось. Прямо протестовало что-то внутри! А после встречи с недружелюбными возницами и подавно…
Сойдя с дороги в другую сторону, я сжалась в комочек у корней большого дерева, закуталась в невесомый платок и уснула.
Проснулась в предрассветном сумраке от холода и голода. И сразу сообразила, почему мне надо было в селение: в людских домах тепло, это я откуда-то знала точно, и там была еда. Позже, размышляя на тему, что предшествовало потере памяти, я отметила, что удивления место, с которого начинались мои воспоминания, не вызвало – я знала названия предметов, имена животных и птиц, знала о людях и других расах и вообще прекрасно ориентировалась. Потому сделала вывод, что я из тех мест.