Горничная с секретом - стр. 22
И при этом гладил, гладил…
И ни разу не то, что пальцем не тронул, голоса на меня не повысил!
…Даже в зверином теле я ощущала, как дядя похудел за эти два круга, осунулся. Сгорбился. Чудом сдержала порыв поделиться силой – за такое ведун, пожалуй, и ухо надерёт. Гордый уж больно. Деньги ещё, шерпыхаясь, возьмёт, лекарства тоже, а вот такой откровенный намёк на утрату чарсилы ни в жизнь не простит. Говорю же, гордый!
– Йе-ення-я-я-я!!! – раздался тонкий, но всё же оглушительный писк.
На крыльце стояла рыженькая девчушка с босыми ногами.
Ахнув, я обернулась в тот же миг.
Лямки сползли с плеч, мешок грохнулся оземь.
– Со-о-оль!!! – похлеще девочки завопила я, подхватывая попискивающую от радости малышку на руки.
– Оголтелые, – проворчал дядюшка, глядя на нас с девочкой повлажневшими глазами.
Глава 8
Чудно̀, обычно дети, особенно в таком нежном возрасте, быстро отвыкают от взрослых, забывают даже, дичатся после долгой разлуки… Соль же вцепилась в меня руками и ногами, будто маленькая рыжая обезьянка и хохотала от счастья, пока я целовала и щекотала её. Кудрявая, встрёпанная, так выросла за два круга! Из взъерошенного рыжего воробья превратилась в настоящую куклу с витрины, если б не одно «но»…
– Ты где зубы растеряла, мелкая? – нежно целуя Сольвейг в нос, поинтересовалась я.
Непонятно как ей это удалось, но Соль умудрилась лишиться сразу всех верхних зубов и оттого улыбка у девочки была озорная и щербатая.
– Фея унефла! – серьёзно пропищала в ответ девочка. – А мне взамен целый кулёк леденцов и пряников мятных под подушку полофила, представляефь?
Я представляла. Покосилась на дядюшку, глаза старого ведуна блестели при взгляде на мелкую. И вот знаю, как с малыми трудно, но сколько же счастья от них!
– Йенни! – наше тормошенье прорезал хриплый со сна голос Ивасика.
Мальчик, взлохмаченный, как и мелкая, выполз на крыльцо и широко мне улыбнулся. А затем подмигнул, и, ухватившись за перила, подтянулся на руках и… поднялся на ноги, улыбаясь ещё шире, довольный произведённым эффектом!
Несмело так… и ножки у Ивасика худенькие, дрожат, но… он стоял на них! Сам!! Держался при этом за перила, но стоял!!!
В мгновение ока оказалась у деревянного крыльца и замерла, как громом поражённая.
Потому что Ивасик на этом не остановился.
Он спускался!
Ко мне… навстречу!
Медленно!
Кривился от боли!
Но спускался!
Сам!
По лестнице…
– Стало быть, помогло снадобье? – обернувшись на дядюшку, глухим от волнения голосом пролепетала я.
– Ещё б не помогло, – проворчал ведун и нахмурился. – Эх, ты, Рёва-корёва. Ну кто ж от таких новостей слёзы-то льёт, а? Егоза?