Горничная для тирана - стр. 21
— Сергей, продолжай водные процедуры. Марк еще недостаточно трезв, чтобы осознать масштаб своей вины, — так спокойно говорит мужчина.
— Да пошли вы! — начинает дёргаться и вопить Марк.
— Стой на месте, иначе Костик прострелит тебе ногу, — так же холодно отзывается мужчина. Сглатываю, я почему-то верю, что это не пустая угроза и он выстрелит в сына.
— Не надо мне угрожать! — продолжает вопить Марк. — Из-за чего весь цирк? Вот этот пес вообще мне всек, — указывает на Савелия и хватается за ссадину на распухшей скуле.
— Я выпишу Савелию премию, спасибо, что напомнил, — кивает мужчина, играя с зажигалкой, открывая и закрывая крышку. Мне хочется сбежать из этого дома, но я стою, как вкопанная, боясь даже пошевелиться.
— Все, достаточно унижений меня как личности! — кидает Марк трясущимися, уже почти синими губами. Делает пару шагов в сторону дома. Хозяин кивает охраннику, и тот стреляет.
Вздрагиваю, зажмуриваюсь, пытаясь дышать тише. Я никогда не видела и не слышала, как стреляют из настоящего оружия. Тишина. А я боюсь даже открыть глаза.
Они реально прострелили парню ногу?
— Повторяю последний раз. Ты приносишь свои извинения девушке и переводишь ей на карту все деньги, которые есть на твоем счету, — произносит мужчина.
Открываю глаза и вижу, что с Марком все в порядке. Никто не пострадал. Но Марк весь бледный, трясется, уже испуганно смотря на отца.
— Сергей, искупай мальчика еще раз, ему нужно взбодриться.
— Нет! — выкрикивает Марк. — Как тебя там? — кидает мне.
— Девушку зовут Дарина, — отвечает за меня мужчина.
— Дарина, извини, — морщится, словно никогда таких слов не говорил.
— Нет, таких извинений Дарина не принимает. Искренне, Марк, — ухмыляется Демьян Ростиславович. А я кусаю губы уже почти в кровь.
— Да какого хрена-то?! Я ее вообще не трогал!
— Бездействие и одобрение насилия – еще хуже, чем само насилие, Марк.
— Дарина, прошу прощения за своё бездействие и за действия моего друга, — кидает он мне. — Так нормально? — смотрит на отца. Такой жалкий сейчас, мокрый, голый, трясущийся. Мне, дуре, уже жаль его. Хочется все это остановить.
— Нет. Не слышу сожалений, — продолжает издеваться мужчина.
— Дарина, мы очень сожалеем. Прими наши извинения!
— Принимаешь, Дарина? — Демьян Ростиславович вновь переводит на меня взгляд, и я задерживаю дыхание. Киваю. — Вот и замечательно, Дарина. Надеюсь, данный инцидент останется только в стенах этого дома? — уже с нажимом спрашивает у меня. И я опять киваю. Ком в горле не даёт говорить. Мужчине не нужно повышать голос, чтобы быть убедительным. Одного его холодного тона достаточно. — Номер твоего телефона есть у Андрея?