Гормон счастья и прочие глупости - стр. 18
Когда все уже прошли пограничный контроль, я тихонько спросила:
– Вень, а что, надо скрывать, что мы с тобой кузены?
– Да боже упаси! Но вот говорить, что ты непрофессионалка, пока не стоит.
– Но ведь завтра вечером это станет всем очевидно!
– Да брось, все будет отлично! Выступишь, тогда и скажем, если кто спросит.
– Но вот же Златопольский спросил, откуда я.
– Блин, отвечай «от верблюда»!
– Ты чего огрызаешься, скотина? Втравил меня черт знает во что, а сам…
– Ну скажи, что ты… пела в Париже в кабаре! А теперь вернулась на родину.
– Почему – в Париже?
– Потому что прекрасно говоришь по-французски.
– Я еще и по-итальянски хорошо говорю и по-английски.
– Ладно, пусть будет римское кабаре, если тебе так легче.
– Слушай, ты чего такой злющий? Боишься за меня, да?
– Господи, какая чушь! – искренне возмутился он. – Я действительно кое-чего боюсь, но ты тут ни при чем.
– Чего ты боишься, Венечка?
– Да ерунда все, не бери в голову.
– Ну скажи, а то я буду думать…
– Нет, ты меня достала! Хочешь знать, чего я боюсь? Изволь! Боюсь, что эта лярва будет мучить Андрюху, сбивать с настроения, тянуть одеяло на себя. В Америку мы без нее ездили, и было все отлично.
– Но зачем ей это делать, он же ее муж?
– Ай, боже мой, Буська, нельзя быть такой наивной! Потому что она ревнует, завидует.
– К кому ревнует?
– Да не к кому, а к чему?! К популярности его! Он же знаменитость, а она, как ни тянется, все не дотягивает! Крепкая профессионалка, красивая баба, но настоящей изюминки в ней нет! Он по дури как-то пытается ее толкать, а все равно, стоит ему выйти на сцену с ней рядом, все смотрят только на него. В нем есть все, а в ней почти ничего. Но он в нее влюблен и… Пока глаза не откроются, так и будет мучиться.
– А они что, в одном театре играют?
– Играли раньше. Потом она ушла и теперь поет в мюзикле, вернее, пела. Кстати, вполне неплохо. Но мюзикл сошел со сцены. Вот она и вцепилась в Андрюху. Знаешь, ты попробуй с ней закорешиться.
– Зачем?
– Ну если у нее появится подружка, может, она меньше будет лезть к Андрюхе.
– Да ну, не стану я с ней корешиться, я ей до пупа. Мы что будем изображать Пата и Паташона? Я с ней даже пошептаться не смогу, мне подпрыгивать надо. И вообще, отвяжись от меня.
– По-моему, это ты ко мне со всякими дурацкими вопросами лезешь.
– Вень, а репетиции у нас еще будут?
– А как же!
– Когда?
– Ну вообще-то когда Гордиенко захочет, а для всех завтра утром на сцене прогоним весь спектакль. – Посиди тут, а я схожу куплю сигарет в дьюти-фри и виски на дорогу. А тебе ничего не надо?
– Нет.
– Тогда сторожи мой кейс. Если его сопрут, гастроли сорвутся! И придется платить бешеную неустойку.