Горькое логово - стр. 40
– Я опасаться необъяснимо, – раздался неприятный голос вошедшего Кощея, заговорившего на изуродованном языке Астры. – Внушить требуется ему повиновение.
Сташка хотел обернуться, но ласковая рука осторожно удержала и взлохматила ему затылок:
– Как ты, маленький?
– Нормально… Что ему надо, этому чужому комару? Прогони его.
– Не злись. И не бойся никого. Слушай только меня.
Кощей изумленно вмешался:
– Ты говорить с ребенок на Чаре?
Чар он знал еще хуже, чем язык Астры. Для Чара нужна полнота голоса и резкость согласных – Кощей будто кашу жевал.
– Да, Макс. Чар ему ближе, чем любой другой.
– Откуда он знать… Так это… То самое дитя? То самое?!
– Какое самое? – заглянул Сташка в родные глаза.
– То, – засмеялся он и опять прижал его к себе. – Солнце мое безумное.
– Ярун, тебя не узнать, – сказал Кощей. – Ты дитя знать. Он тебя задеть. Нет он понимать, кто ты – к ты собственные дети нет решиться подойти.
Ну вот, теперь он знает его полное имя. То есть вспомнил. Ярун. И оно – невыносимо родное. Сташка, чтоб не зареветь и не пробовали оторвать, еще крепче вцепился в черную плотную ткань одежды единственного на свете родного человека. … «Собственные дети»? А он сам что – не собственный? Не родной?
– Тихо, – шепотом успокоил Ярун. – Ты – это ты, я знаю. Не бойся. Еще не сейчас. Еще поговорим, еще побудешь тут…
– Нет понимать я… Это то дитя, прятанное на Астре? Легенда веков?
– Само собой.
– Откуда он тебя знать?
– Все никак не поверишь?
– Он походить на ты сам. Одно лицо. Больше, чем любой твой дитя, больше, чем Арес. Полное подобие. Это в глаза бить.
– Еще бы.
– Яр, ты ничего не скрыть? Речь идти о его безопасности.
– Его безопасность мы еще обсудим.
– Как он попал сюда из Семиречья? – сдавшись, Кощей перешел на нормальный язык. – Нет, верить не могу.
– А разве в него вообще легко поверить? Он лишь для меня – реальность, а для всех, даже для Ордена – только легенда. Да и я – слишком долго его ждал, – Ярун вдруг поцеловал Сташку в темя.
Внутри Сташки от этого родного прикосновения зазвучал безмолвный стон и все заболело. Он опять вцепился в Яруна изо всех сил. Что такое – очень сложное – происходит вокруг? Надо соображать, а он может только, крепко вцепившись, уткнувшись носом в родного большого человека, едва дышать. Он испугался, что вырвут из этого волчьего запаха и тепла – мир вокруг, хоть кричи, разом стал отчетливее и жестче. Ярун успокаивающе похлопал его по спине, снова поцеловал. Сташка поднял голову, ослабил свою хватку на шее Яруна, и тот, усмехнувшись, перевел дыхание. Сташка посмотрел на свет. Что-то есть в этом солнечном свете, бьющем в окно… знакомое. Не такое, как магия забаюканного Котькой снежного леса, а вполне бодрствующее, ясное. Веселое. Послушное. Только никак не понять, что… Нет, понять. Это активная Сеть… Готовая к взаимодействию, потому что он там, где должен быть… А Сеть здесь – везде… Но ему не до нее. Потом. Главное – Ярун. Он опять стиснул шею Яруна, прижался лицом к родной щетине и сердито прошептал в ухо: