Горькое логово - стр. 113
– Почему?
– Слишком большое искушение – заполучить влияние на самого Дракона Астропайоса и тем вмешаться в ход событий, – улыбнулся Ярун.
– А ты… влиять и манипулировать?
– О, я буду, не сомневайся. Еще как. И воспитывать, как ты говоришь, под те цели… Которые у нас общие.
– Тебе можно.
– Спасибо, – Ярун опять поцеловал его в макушку. – А уж ход событий… Путь Драконов, – он вздохнул. – Созвездие трясет, когда ты, с твоим норовом, являешься.
– Трясет?
– Еще и как. Я надеялся какое-то время выдавать тебя за обычного наследника, каким сам старался казаться…
– Ты же не обычный.
– Иногда стабильность государства многого дороже. Конечно, Даррид знал, кто я, но больше – никто. А вот о тебе настоящем, Астропайосе Драконе, после твоего явления в Лабиринте уже узнали. Да и после того, как ты распотрошил Детскую башню, атмосфера во Дворце изменилась. Персонал молчит, конечно, дураков тут не держат, но… у них такие глаза… Метрдотель, кстати, уж просил у меня аудиенцию… На кухне жизнь рушится, потому что ты вообще не жрешь ничего, засранец, чего они б не приготовили.
– Извини…
– Малыш, ну – мне что, больше делать нечего, как выяснять, что ты на завтрак хочешь?
– Извини. Я… постараюсь, но… не могу вообще есть…
– Да я-то понимаю, – усмехнулся Ярун. – Скоро успокоишься и станешь… веселым и прожорливым. Надеюсь… Да, сиди в башне. Постоянно. Иногда сюда приходи. Иногда я тебя с собой, если это будет безопасно, буду брать. Но вообще – да, башня. Чем дольше там просидишь, тем целее будешь.
– Нет. У меня начнется эта… Пространственная депривация.
– Ничего, потерпишь. У тебя там все есть, что нужно… И все, что захочешь – дам. Учителей больше не будет, учись сам, дистанционно, ума хватит… Книжки читай. Присядь-ка и подумай, каких игрушек или там чего тебе хочется. А я поработаю, дела ведь не ждут.
Сташка послушно отошел от Яруна и сел на краешек старинного огромного кресла у окна, в черной раме которого падал и падал снег. Кресло было покрыто сложной непонятной резьбой, и за несколько столетий темное дерево совсем почернело, стало похоже на камень. Сташка медленно водил пальцем по теплым узорам, которые будто бы помнил, а сам смотрел на падающий снег. Игрушки? Ага, еще чего…
Ярун работал с документами, разговаривал на разных языках с разными людьми, делал еще что-то непонятное. Как странно. При взгляде на Кощея или оставшихся в прошлом учителей на острове мгновенно делалось ясно, что у них на уме. Да и раньше Сташка видел людей насквозь. А вот на Яруна сколько ни смотри – ничего не поймешь… Он закрыт. Заперт. Как сказал Кошей: «он бывает непостижим»? Ну-у… Да. Его мир куда больше Сташкиного, сложнее… Реальнее… Его мир – громадная вселенная. Реальное, трудное настоящее, через которое он превращает тяжелое прошлое в великолепное будущее. Любую мечту можно сделать явью, если хорошо постараться. Сейчас, в реальности, в настоящем. Что у него на уме и на сердце? Только изредка блеснет тепло души в синих пристальных глазах, и все. Живи и догадывайся, лови каждый знак, слово, жест… Сейчас, с течением минут, изредка Сташка чувствовал на себе его спокойный вдумчивый взгляд. Тяжелый, даже порабощающий – но одновременно укутывающий Сташку тишиной и таким же спокойствием. Вот уж Ярун-то наверняка видит его насквозь. Знает, как нужно Сташке ощущать в себя в безопасности. И чтоб любили… Ну, и пусть. Пальцы скоро перестали дрожать, и надоели и резной завиток на подлокотнике, и толстые пухлые снежинки за стеклом. Сташка вдруг встал, подошел к ласково взглянувшему Яруну и улыбнулся: