Горький май 42-го. Разгром Крымского фронта. Харьковский котёл - стр. 53
В первый день наступления 51-й армии удалось продвинуться на 1,5-2 км, сбив с позиций 18-ю румынскую пехотную дивизию. Манштейну пришлось «латать» эту дыру, перебрасывая сюда всё, что только возможно. Вот как он сам описывает это в своих мемуарах:
«Немецкие дивизии сумели отбить атаки противника, но 18 румынская пд не устояла. При этом мы потеряли и 2 немецких артиллерийских дивизиона, действовавших в её полосе. Нам не оставалось ничего другого, как бросить в бой наш резерв, 213 пп, и снять с южного фланга этого фронта штаб 170 пд и 105 пп, чтобы ликвидировать прорыв противника на севере. Однако эти части со своим тяжёлым вооружением настолько медленно продвигались из-за глубокой грязи, что противнику удалось прорваться на запад до Киета, чем он практически обеспечил себе возможность выйти через Парпачский перешеек на север. Румынская дивизия была выведена из боя.
Тяжёлые бои продолжались с неослабевающим напряжением… до 3 марта. Но потом наступила пауза, вызванная утомлением обеих сторон. На парпачском участке всё же удалось преградить путь прорвавшемуся на север противнику, используя преимущества болотистой местности. Противник был настолько потеснён, что удалось опять создать сплошной фронт, хотя и отклонявшийся на севере дугой далеко на запад» [19; 256-257].
Действительно, достигнутые в первый день советскими войсками успехи были в значительной степени утрачены. В частности, противник 28 февраля отбил населённый пункт Кой-Асан, бывший его главным узлом обороны. Все попытки советской стороны вновь занять Кой-Асан в последующие дни потерпели неудачу. Однако на севере линия фронта всё-таки довольно сильно стала вдаваться в немецкую сторону – так и не ликвидированные Манштейном последствия отступления румын.
Яркую картину того, что представляло из себя наступление 27 февраля – 2 марта, рисуют свидетельства двух человек, его непосредственных участников.
Первый из них – Иван Степанович Началов, бывший в ту пору бойцом 826-го стрелкового полка 398-й стрелковой дивизии, входившей в 44-ю армию. Он рассказывает, что с утра в день наступления светило солнце, степь за несколько дней до того подсохла. Войска пошли в половине восьмого. Причём, как вспоминает И.С. Началов, никакой артподготовки на их участке не было: «Я вообще не слышал ни одного орудийного выстрела, не видел ни одного нашего самолёта» [35; 1]. В атаке войска сопровождал всего один танк. К полудню начался проливной дождь. И танк вскоре «забуксовал». Рота И.С. Началова попала под шквальный огонь противника. Пулемётное отделение, где он служил, под гибельным огнём проскочило в «мёртвое» пространство. Туда же прорвался и остальной взвод, но сил взять позиции врага не было. Залегли, кто где, в грязи. С наступлением темноты вернулись на свои позиции. От роты в живых осталось шестеро, да ещё чуть позже приползли несколько раненых [35; 1-2].