Горький май 42-го. Разгром Крымского фронта. Харьковский котёл - стр. 2
[4; 14]. С другой стороны, считает российский историк, «такой подход со стороны Б.М. Шапошникова можно понять и объяснить» ещё и тем, что «каждый лишний год войны означал большие человеческие жертвы, причёмвне зависимости от того, успешно или неуспешно велись боевые действия. Длительная победоносная война тоже может серьёзно обескровить страну. Пример этого даёт нам победитель войны 1914-1918 годов – Франция» [4; 244].
Итак, на зимние месяцы перед РККА ставились значительные наступательные задачи.
В немалой степени оптимистическому настрою высших советских военных и принятию Ставкой ВГК «плана Шапошникова» способствовали те данные о состоянии противника, в частности, о его потерях, которые предоставляла разведка. Так, считалось, что с начала войны и по ноябрь 1941 года немцы потеряли 4,5 млн. человек [5; 8]. Естественно, что декабрьские события должны были ещё более увеличить потери германских войск. Во всяком случае, наш Генштаб считал, что к 1 марта 1942 года потери противника составили уже 6,5 млн. человек [5; 8]. В действительности, потери вермахта были значительно меньше. В «Военных дневниках» Гальдера фигурируют цифры: к середине ноября – 709,6 тыс. человек; к середине марта – несколько более 1 млн. человек [7; 334, 430]. Получается, что советские данные о немецких потерях были завышены примерно в 6 раз. У нас есть все основания сомневаться в полноте и достоверности цифр Гальдера, но несомненно то, что потери немцев были в несколько раз ниже тех оценок, которыми руководствовалось командование Красной Армии.
В то же время план широкомасштабных наступательных операций по всему фронту не в полной мере учитывал и состояние советских войск, наличие резервов. Например, к началу января более половины дивизий действующей армии имели примерно 50% штатного состава [5; 9]. Далека от штатной была и их оснащённость вооружением и боевой техникой. Скажем, Западный и Калининский фронты к началу января 1942 года были обеспечены: по винтовкам – на 67%, по пистолетам-пулемётам – на 35%, по станковым пулемётам – на 36%, по орудиям полевой артиллерии – на 66%, по миномётам – на 45%, а по танкам и того меньше [5; 9]. Недаром на том же заседании 5 января 1942 года Н.А. Вознесенский заявил, что «мы сейчас ещё не располагаем материальными возможностями, достаточными для одновременного наступления всех фронтов» [3; 42], [5; 9].
В общем, никакого решающего преимущества в силах к началу 1942 года у Красной Армии над вермахтом и его союзниками не было. Имеющиеся сегодня достоверные данные свидетельствуют, что в то время советские войска насчитывали около 4,2 млн. человек, 28 тыс. орудий и миномётов, 1780 танков, из них 506 тяжёлых и средних. Этим силам противостояли войска Германии и её союзников численностью около 4 млн. человек, имевшие на вооружении около 35 тыс. орудий и миномётов, 1500 танков. Как видим, соотношение по людям – 1,05:1 в пользу РККА, по танкам – 1,18:1 в пользу РККА. По орудиям и миномётам превосходство было уже на германской стороне. Советские фронты ни на одном из направлений не имели ни количественного, ни качественного превосходства над противником [5; 9-10].