Горький апельсин - стр. 28

– По крайней мере, тут наверняка очень оживленно на Рождество и на Пасху.

– Может, и так. – Он вылил остатки воды на траву и поднялся. – Мне пора. Не сомневаюсь, что у кого-нибудь назрели насущные вопросы насчет цветов или следующей благотворительной распродажи.

– Если вы когда-нибудь… – я замялась, – захотите посетить Линтонс, я могла бы вам все показать.

Последние слова я выпалила поспешно.

– Спасибо, – ответил он, уже уходя. – Может быть.

Потом я, открыв окно, читала у себя в комнате и часа в три начала задремывать, когда вдруг услышала чей-то голос:

– Добрый день! Добрый день… Вы дома?

Я не сразу поняла, что этот женский голос (явно принадлежащий англичанке из высшего общества) доносится снаружи. Выглянув из окна, я обнаружила внизу Кару. Она улыбнулась. У нее было совсем другое лицо, чем в церкви: без всякой помады, глаза ясные, – но на ней оставалось все то же желтое платье. Она высунулась из своего окна под опасным углом и, вывернув голову, смотрела вверх. Ее волосы свешивались темным треугольником.

– Добрый день, – сказала она в третий раз. Нас разделяло примерно шестнадцать футов. – Вы Фрэнсис, да? Как поживаете? Мы с Питером… – Она улыбнулась и глянула за плечо, вглубь комнаты. – Отстань, Питер.

Она засмеялась, убрав одну руку с подоконника и резко наклонившись вперед, но, казалось, ее это не беспокоило. У меня екнуло внутри, и я чуть не высунулась сама, словно могла поймать ее до того, как она свалится.

– Не хотите вечером прийти к нам обедать? Меня, кстати, зовут Кара. – Она снова обернулась к комнате. – Ш-ш-ш, – сказала она невидимому мне Питеру.

– Я думала, вы итальянка, – призналась я.

– Итальянка? Нет. – Казалось, она удивлена. – Так вы придете?

– Очень любезно с вашей стороны, но…

– Только, пожалуйста, не говорите «нет». У меня тут уже несколько недель один только старый скучный Питер и больше никого. У нас тальятелле аль лимоне[11], я наготовила макарон на целый полк.

Она произносила «тальятелле аль лимоне» и «макарон» как настоящая итальянка.

Я никогда не ела никаких макаронных блюд, но знала, что они подаются в темноватых ресторанах Сохо – из тех, мимо которых я часто проходила, никогда не решаясь войти. Столики на двоих, красные свечи в винных бутылках. Мать заявила бы, что это мерзкая иностранная еда, но я проголодалась, и мне надоело обходиться одними консервами.

Видя мою нерешительность, Кара добавила:

– И я хочу знать о вас все, ведь вы наша новая соседка.

– Спасибо, – ответила я. Желудок помог мне победить сомнения. – Я с радостью.

Кара обернулась в комнату.