Горькие яблоки - стр. 30
8 глава
Серьги она сдала в ломбард в соседней деревне, куда они с мужем ездили на ярмарку. Ей негде было их носить, не вызывая вопросов, а деньги понадобились, чтобы заплатить лекарю, который должен был подтвердить после родов, что ребенок родился раньше срока – через семь месяцев после того, как они с мужем его зачали. Такое случалось, и Хенрык гордо бормотал, что его сын даже недоношенный – настоящий здоровяк.
После разговора с отцом она осмелела и хотела выбраться в магический город, чтобы отправить весточку Манфреду и всё-таки сообщить о будущем ребенке, но её браслет больше не работал. Конечно, было понятно, что Манфред снесет свой портал, едва решит проводить больше времени со своей ледышкой Евой. Но почему не работало то, что магичила Янка – это было непонятно. Если она только еще жива, её бедная подружка.
Радка всё чаще думала о Янке и жалела её, чтобы поменьше жалеть саму себя. Жизнь снова повернулась к ней своей неприглядной стороной, но сейчас ей меньше чем когда-либо хотелось чувствовать себя слабой. Беременность у неё протекала тяжело, а рядом не было ни родителей, ни подружек, которым можно было пожаловаться. Нет, никто не запрещал ей сбегать к матери, но после разговора с отцом, которого она теперь никак не могла воспринимать иначе как отчима, чтобы там мать не говорила, она не хотела лишний раз попадаться ему на глаза. Не когда она выросла «вся в мать» по его разумению. Где-то в глубине души она чувствовала, будто подвела его, но не могла понять, как и в чем. Он ведь и так никогда в неё не верил, ведь правда?
Или же говорил, что не верит. Уже поздно было узнавать. Наверное, это был тот самый случай, когда она была совсем не Янкой. И пусть, какой-то своей частью она понимала, что отец-отчим, как же тут не запутаться, любил её и принимал такой, какой она выросла, ей этого было мало. Гордыня не позволяла жаловаться ему или матери. Особенно матери.
Конечно, отчим поговорил с ней о будущем внуке, но мать так и не показала ей этого ни разу, только вела себя спокойно, не орала, что она их опозорила – и то ладно.
Когда же родился Фабиуш и достаточно окреп, чтобы показывать его посторонним, родители сами пришли в их дом, чтобы поглядеть на внука. Её скупой старый муж неожиданно расчувствовался и даже устроил прием по поводу рождения сына.
– Фабусь вылитый я в детстве, – размазывая пьяные слезы после крепкого хмельного яблочного сидра, заплетающимся языком выговаривал он гостям. – Уж не надеялся, не ждал!
Отец кинул короткий взгляд на Радку, но та предпочла сделать вид, что к ней всё это никакого отношения не имеет. Она теперь совсем взрослая женщина, мать. Сама может решить, чувствовать себя виноватой или нет. Она вот не чувствовала.