Горькая радость - стр. 59

Богиня закончила речь, и Эдда заняла место у операционного стола, чтобы доказать, что она кое-чему научилась.

Сделав небольшой разрез на коже головы и обнажив кость, доктор Герцен взял в руки нечто похожее на обычный коловорот. Круглый полый резец был диаметром с полпенса. Хирург повернул ручку, и резец стал вгрызаться в кость, а доктор Гордон осторожно собирать стружку.

– Внимание, я достиг оболочки, – предупредил доктор Герцен.

Через мгновение он поднял резец с кружочком кости. Хирурги наклонились над раной. Эдде ничего не было видно.

– Да там все черно от крови. Эрих, ты оказался прав! – воскликнул доктор Гордон.

– Отсос готов?

– Да.

– Я надрежу мозговую оболочку. Сестра, ваши ассистентки смогут справиться с пациентом, если он придет в себя и начнет паниковать?

– Да, сэр.

Взяв небольшие кривые ножницы с острыми концами, доктор Герцен сделал крестообразный разрез, в котором сразу же показалось черноватое желе. Гордон быстро вставил трубку отсоса.

Гематома больше не давила на мозг, но коматозный пациент очнулся не сразу. Хирурги ждали, пока прекратится кровотечение. Наконец доктор Герцен облегченно вздохнул:

– Думаю, теперь мы можем закрыть отверстие, Иен.

Костяной кружок был аккуратно возвращен на место и обложен собранными стружками. На кожу наложили швы, и операция благополучно завершилась. Пациент зашевелился.

– Почему ты не стал делать трепанацию, Эрих? – спросил доктор Гордон.

– Не люблю я их. Большой риск забраться слишком глубоко. Для парней из Сиднея, которые только этим и занимаются, это не проблема, но мне-то редко приходится дырявить черепа. С резцом как-то надежнее.

– Что ж, примем к сведению.

Когда через неделю пациент как ни в чем не бывало отправился домой, Эдде это показалось маленьким чудом. Она поклялась, что обязательно увидит, как оперируют настоящие нейрохирурги в Лондоне. Возможно, к этому времени Виктор Хорсли уже не будет кататься на велосипеде по Блумсбери, но там останутся другие, ведь в этом районе Лондона полно хороших больниц.

Через два года практики сестры Латимер вполне вписались в больничный пейзаж, а их личики под смешно торчащими косынками были знакомы всем и каждому, начиная от старшей медсестры Ньюдигейт и главного врача Кэмпбелла до сиделок, уборщиц и санитаров. Каждая из сестер имела свои приоритеты, за исключением разве что психиатрической лечебницы, где дежурить не любил никто.

Для Эдды самыми притягательными были операционная и травматологическое отделение. Причина была достаточно очевидна: здесь царила атмосфера драматизма, чрезвычайных ситуаций и опасности для жизни. Пройдет ли все гладко или случится что-то непредвиденное, ставящее пациента на грань жизни и смерти? Заранее сказать невозможно. После войны хирургия развивалась быстрыми темпами, но и теперь была далеко не всесильна. Эдда решила, что после окончания практики обязательно станет операционной сестрой.