Горькая доля детства. Рассказы о днях оккупации - стр. 18
Мы росли самостоятельными и приспособленными к жизни. Сама послевоенная обстановка учила этому. Не избалованные вниманием родителей, мы впитывали опыт более мудрых старших товарищей и друзей. В характере воспитывалась ответственность за свои поступки. Возможно, это сыграло свою роль в выборе дальнейшего жизненного пути, но это, как говорят, уже другая история.
Укороченное детство (вспоминает Геннадий Лыч)
Родился 25 февраля 1935 года в деревне Могильное Узденского района Минской области. Исследователь в области экономики сельского хозяйства. Академик HAH Беларуси, доктор сельскохозяйственных наук, профессор, заслуженный деятель науки БССР.
Детство стало таким после июня 1941-го. Село наше расположено на тракте, по которому отходили наши войска и наступали немецкие. Все это происходило на наших глазах. Вид у красноармейцев был такой замученный и растерянный, что на их жалко было смотреть. Они спешно двигались отдельными группами без всякого строя. Многие солдаты шли босиком и без оружия. На их обнаженных ногах были видны кровавые мозоли.
Не успели последние части Красной Армии покинуть наши места, как в небе над Могильным появились немецкие самолеты. Они летели низко над землей на восток. Потом они стали пролетать все чаще. А однажды низко над лесом я увидел пару наших «кукурузников». Внезапно на них откуда-то налетел немецкий истребитель и пулеметными очередями сбил обоих. Охваченные пламенем, они рухнули на землю, не сделав ни единого выстрела.
Потом на новом мосту брат увидел немецких мотоциклистов, которые покрутились и быстро уехали.
– Ну все, – выслушав эту новость, сказал отец. – Теперь скоро заявятся и немецкие войсковые части.
Долго ждать этого предсказания не пришлось. Через день-два почуялся гул моторов и через наши параллельные улицы (Ковалевскую и Нарадовскую) непрерывным потоком потянулись на восток немецкие войска. Все солдаты ехали либо в кузовах автомашин, либо на мотоциклах. Изредка машины останавливались, и тогда немцы тут же соскакивали вниз и быстро разбегались по дворам, требуя от хозяек: «Матка! Яйка, мильк!» Скоро выпивали то и другое, торопливо залазили назад в кузова машин и продолжали свое движение вперед. Кроме автомашин с солдатами, по улицам беспрерывно шла и техника с оружием, которое тащили также и бельгийские тяжеловозы.
Немецкие военные вели себя очень уверенно, будто они тут, у нас, уже настоящие хозяева, которым все дозволено. Они громко хохотали, играли на губных гармониках, шутили.
За передовыми частями, уже с меньшей скоростью потянулись военные обозы. Эти немцы уже позволяли себе заходить в хаты, приказывая хозяйкам дать им чего-нибудь поесть. Двое немцев с этой целью посетили и нашу избу, сели за стол и принялись уплетать молоко, яйца и хлеб. После еды, никого не стесняясь, один за одним своими биологическими «орудиями» сотрясали воздух и при этом каждый раз гоготали, чем вызывали у нас, детей, откровенный смех. Однако мать строго глянула на нас, и мы тут же замолкли.