Горизонт края света - стр. 12
То, что называется любовью, случилось часа через два, когда, наскоро перекусив и посмотрев программу новостей по ОРТ, Лена поставила на проигрыватель пластинку Эдит Пиаф: «Я ни о чём не жалею…»
Мне казалось, что она старательно репетирует задание или отрабатывает выученные накануне правила – всё делалось как-то слишком методично, правильно, несуетливо. Но я слишком долго ждал этого момента, и потому, наверное, был чересчур страстен.
– Не только мужчине, но и женщине иногда просто нужна разрядка, – сказала Лена и похлопала меня по спине прохладной ладошкой. – А любовь тут ни при чём, Анкудинов. Но разве тебе от этого было плохо?
Плохо мне не было, но и хорошо – тоже. Тогда я ещё не отделял любовь от секса, и мне казалось, что это одно и то же. Лена была той первой женщиной, которая меня в этом разубедила.
На четвёртом курсе она вышла замуж за высокого красивого курсанта мореходного училища. Почти сразу после защиты диплома она родила сына, потом у них появилась квартира, а в ней – обстановка «на уровне», и какая-то навороченная машина-«японка» тоже появилась, и дача в районе Сад-города…
Как-то я был во Владивостоке, и Лена случайно встретилась мне на Океанском проспекте. Шла с вертлявой Нинкой Шпаковой, тоже нашей бывшей однокурсницей. Ну, затащила к себе – чаю попить, «за жизнь» поболтать. Сначала – ничего: почаёвничали, поговорили, а потом я вдруг обнаружил, что сижу в кресле, на которое наброшен китель её мужа – конечно, он и раньше висел на спинке, но заметил я его не сразу. И отчего-то не по себе мне стало: сижу на его кресле, попиваю чаёк, может быть, из той самой чашки, которой пользуется он, листаю книгу, которую читал он, разговариваю с его законной супругой, которую когда-то обнимал не совсем платоническим образом, ну и так далее.
Лена, наверное, так и не поняла, отчего я смутился, заспешил и буквально выскочил за дверь. «Анкудинов, ты как был диковатым, таким и остался, – изумлённо сказала она мне вслед. – Ей-Богу, в тебе степная кровь…»
Не знаю. Может быть.
Я так и не рассказал Лене, как, сидя за её спиной в читалке, листал однажды какую-то книгу о Семёне Дежнёве. Мне было всё равно, что читать – лишь бы рядом с ней находиться. В той книге описывалось историческое плавание этого первопроходца, которое началось 20 июня 1648 года. В путь отправилось семь кочей. Так назывались отличные для своего времени мореходные килевые суда. Они ходили под парусами и поднимали до двух тысяч пудов груза! На такой посудине с десятью-пятнадцатью мореходами можно было перевезти тридцать-сорок пассажиров. Вот как!