Гори оно все огнем… - стр. 6
– Угу, вчера. А в другое время так и будете насиловать?
– Не дерзи мне! И что, говоришь, было вчера?
– Исполнилось восемнадцать мне вчера, – и снова она бросила в его сторону взгляд волчонка.
– Ты на меня так не смотри, – нахмурился Павел Николаевич. – Я погорячился, конечно, но отныне готов устроить для тебя такую жизнь, которая тебе никогда и не снилась. Родители у тебя есть? Забулдыги, наверное, раз дочь в таком виде и с такой компанией шляется по кабакам?! Что молчишь? Язык от радости за свое будущее проглотила?
– Нет.
– Что нет? – он почувствовал, что этот разговор начал его здорово утомлять. А значит, надо было с ним кончать. – Четко отвечай на вопросы. У тебя десять минут, чтобы рассказать о себе, Ия. Кстати, это настоящее твое имя? Вот с этого и начнем, пожалуй.
Лидия как механическая кукла отвечала на вопросы этого мужика, а сама все силилась разобраться с тем, что творилось у нее внутри. И оказалось, что все случившееся и воспринимавшееся нереальным, сотворило с ней некое опустошение. Странно, но не ощущала никаких потребностей, даже самых элементарных. А когда спросила саму себя мысленно, как следовало поступить дальше, вдруг четко поняла, что возвращение ее в родной дом и квартиру видится невозможным. Поэтому, наверное, и ответила согласием, когда пришло время давать ответ.
– Да. Я полечу с вами в Москву, – а голос свой слышала, как бы со стороны. И он показался чужим.
И вот, решено – сделано. Улетали в Москву из этого солнечного южного города они вместе. Ровно три дня прожила она в сказочно красивом месте и доме, означенной дачи. Почему сказочном? Да не видела она раньше такого богатства и изыска. Только, оказавшись в нем так неожиданно, отнюдь не ощущала себя принцессой, скорее, замарашкой, и даже боялась лишний раз к чему-то притронуться. Поэтому радости или удовлетворения от в одночасье изменившейся судьбы нисколько в себе не отмечала. А на четвертые сутки ее заточения в роскоши загородного владения Павла Николаевича прибыл он сам и объявил, что отныне она переходит на легальное положение. Это значило, что разговор с сыном у того состоялся. И по лицу она смогла прочесть, что прошел тот совсем не гладко, но теперь ей предстояло быть официальной любовницей человека на двадцать пять лет старше ее.
Но она смолчала. С некоторых пор Лидия вообще превратилась в очень молчаливую особу. Если от нее требовали ответа, она нередко просто кивала. Ясно, что трясти головой в протесте было делом напрасным – не ждали и не потерпели бы от нее такого. Поэтому в случае несогласия со своим хозяином просто отмалчивалась и упирала глаза в пол. Скажете, примеряла на себя роль рабыни? Будете утверждать, что нет у нас в стране рабства, а девицы, что попадают в подобные ситуации, сами во всем виноваты и согласились на все, а потом корчат из себя, не пойми что? Так и есть, только за все приходится расплачиваться и порой не всем дано это легко снести.