Гори огнем - стр. 13
Когда за ними захлопнулась дверь, Гуляев вдруг понял, что и правда не помнит, как они выглядели: «Цвет волос? Глаза? Лица? Телосложение? Стройные, полные? Рост? Тьфу! Как будто они как пришли, так и ушли с размытыми пятнами вместо лиц. Что за чертовщина? Как…»
– Ты помнишь, как они выглядели? – спросил он шепотом у Бурматова.
Полковник пожал плечами:
– Как-то не обратил внимания.
– Да что вы к ним прицепились! – вскрикнул Цвайгерт. – Ну были и были. Это не имеет ровно никакого значения. Давайте пить!
И немедленно присосался к открытой Фроловым бутылке коньяка.
– Я же вам налил… – сказал тот.
Цвайгерт не ответил. Он сделал, кажется, глотков десять.
– Как воду пьет, – прошептал Бурматов Гуляеву.
Майор закончил пить, вытер ладонью лицо и ответил:
– Война, друзья. Бессердечная тварь, война. Вот что она делает с людьми.
Шмыгнул носом, подмигнул всем троим и вновь присосался к бутылке.
Дождавшись, когда он перестанет пить, Бурматов впервые заговорил с Цвайгертом, спросив на ломаном немецком:
– Извините, где вы воевали?
– Везде! – выпалил Цвайгерт и шмыгнул носом.
– Это как? – переспросил Гуляев.
– Друзья называют меня духом войны, потому что я везде, – и засмеялся. – Шучу. Я воевал в Польше, во Франции, год провел на Восточном фронте. Воевал с вами, да-да, с вами. Жизнь помотала меня в разные стороны. Война, война… А вы почему не пьете?
Гуляев и Бурматов залпом выпили коньяк, Фролов сделал пару глотков.
– А где именно на Восточном фронте воевали? – уточнил Фролов.
– Я получил это, – он указал на Железный крест, – в битве за Волхов.
Гуляев поперхнулся коньяком.
– Я там был, – сказал он. – Вторая Ударная армия. Попал в плен в начале июля сорок второго.
– Не попали, а сдались, – с улыбкой поправил Цвайгерт.
Иван неуклюже хмыкнул и снова выпил.
– Да, были времена, – продолжал майор. – Может, и встречались там, как знать? Вот, взгляните. Это была настоящая жопа мира!
Из кармана Цвайгерт вытащил небольшую желтоватую фотокарточку. Выложил на стол, повернув к Гуляеву.
На фотокарточке действительно стояли Цвайгерт и двое его сослуживцев, уже в летней форме, а значит, незадолго до разгрома Второй Ударной. А на заднем плане – выложенная досками просека в березовом лесу и огромная табличка с надписью «Здесь начинается жопа мира»[6].
– Да, это под Тесово-Нетыльским. Там мы и стояли, – сказал Гуляев, возвращая фотокарточку. – Это действительно была жопа мира.
– Для всех, мой друг. Для всех, – ответил Цвайгерт. – О, девочки!
Две невесть откуда взявшиеся полуголые девки в мехах и жемчугах, стройные, разукрашенные, сели по сторонам от Цвайгерта на стулья, оставленные лейтенантами. Захохотали, стали обнимать его, целовать в щеки и призывно поглядывать на власовцев.