Горечь сердца (сборник) - стр. 46
А рынок шумит, гудит, пестрит разными красками. Васса совсем уж заждалась:
– Тятенька, а тятенька, ну когда же пойдём, мне б гребёнку купить да платок новый.
– Да замолчи ты, оглашенная. Сказано, пойдём после дела.
Наконец Фёдор сжалился над сестрой:
– Да отпусти ты её, тятя. Пусть с краю походит. Куды она денется.
– А затолкают. Там такие молодцы бродят…
– Да с краю, тятенька. Ситцев посмотрю да и вернусь.
Антип Дорофеич поскрёб бороду, кивнул головой, соглашаясь.
Васса двумя руками по ленте провела, бусы поправила и не спеша направилась к лоткам. И чего только здесь нет! Сукна и овчины, шапки и рукавицы, ярко расписанная деревянная посуда, шёлк китайский, сукна голландские, кармазинные[22]. В огромных корзинах – яблоки и грибы. Веники свисают так, что прохожие их задевают головой. На столах тушки розовых поросят, битой птицы, колбасы, окорока. Девушка один прилавок оглядит, а уж следующий манит. Не заметила, как и в самую середину толпы попала. И хочет назад повернуть, да не получается. Давка, теснота. Все хлопочут, суетятся.
Вдруг откуда ни возьмись два парня появились. Один рыжеватый, с цепкими рысьими глазами, россыпью ржаных веснушек на белом примятом лице. У второго лицо простое, глуповатое, редкие белёсые волосы к потному лбу прилипли, мутные глаза в стороны разбегаются. Подгулявшие парни увидели Вассу – и к ней.
– Ишь какая ягодка свеженькая, да раскраснелась-то как… Дави её, Фомка, прижимай, – командовал рыжий резким голосом и слова говорил грубые, стыдные, похабные.
– Пустите, пустите, образины окаянные, охальники!
«Ой, совсем пропала», – билась мысль в голове Вассы.
Как вдруг она услышала спокойный, но решительный голос:
– Ты, девушку-то отпусти, не замай.
– Чаво-чаво? – откликнулся рыжий притворно-испуганным голосом.
– Отпусти, говорю, урод.
– А то что?
– А то голову тебе отмотаю.
Запыхавшаяся, отбивающаяся Васса на мгновение повернула голову в сторону говорившего и увидела высокого парня со смуглым удивительно приятным лицом. На гладкий загорелый лоб спадала прядь кудрявых волос. Карие глаза под чуть приспущенными веками взглянули на девушку приветливо и грустно.
Липкие руки рыжего отпустили Вассу, и он стал протискиваться к парню. Васса, расталкивая всех локтями, стремительно бросилась вон из толпы. С трудом переводя дыхание, добежала до телеги.
– Ты чего это словно на пожар спешила? Аль обидел кто? – подозрительно покосился Фёдор.
– Да нет, нет. Это я так… – неловко пробормотала Васса, приглаживая растрёпанные волосы, поправляя сбившиеся набок бусы.
…Между тем парни тоже выбрались из толпы. И тут оказалось, что рядом с высоким стоят друзья. Не настолько рыжий был пьян, чтобы не понять, что им сейчас здорово могут накостылять. И хотя белёсый приятель Фомка рвался в драку, размахивая руками и бормоча «подь сюды, в рыло дам», рыжий поразительно быстро поменял свои задиристость и нетерпеливость на доброжелательную покладистость. Так что дело закончилось миром и, как водится, в кабаке. Надо ж было винца выпить, чтоб знакомство закрепить.