Горец - стр. 43
- Почему не желтое? – лишь бы не молчать, дать время успокоиться сердцу, выровнять дыхание.
- Твое из белого золота, мое из серебра, - берет тонкое кольцо с россыпью бриллиантов, игнорируя вопрос. Открытая ладонь намекает мне дать ему свою руку. Конечно, я, как все нормальные, да и ненормальные, девушки мечтала о свадьбе с любимым человеком, в белом платье, с фатой два метра, как минимум, с лимузином и банкетом. Но не думала, что фиктивный брак может вызвать спазм в груди, слезы на глазах и восторг. Кольцо как для меня, идеальный размер, оно мне даже нравится больше, чем кольцо с бриллиантом рядом. Прохлада металла и теплые пальцы Давида – я в эпицентре зарождающей бури, о которой никто не предупредил.
- Вроде как раз.
- Можно поменять, если бы не подошло.
- Нет, оно в единственном экземпляре.
- Спецвыпуск?
- Считай, что так.
- Дай мне, - выпаливаю быстрее, чем думаю, когда вижу, что Давид собирается без торжества надеть свое кольцо. Он секунду колеблется, но все же отдает кольцо.
- Постараюсь тебя не разочаровать, - зачем-то произношу, поднимая на него глаза. Сама тянусь к нему, словно между нами кто-то стягивает невидимые веревки, затягивая в замысловатый, сложный узел, который не развяжешь, только разрежешь.
- Нам еще нужно обсудить договор, - наши губы рядом, мы настолько близко друг к другу, что его парфюм кружит голову. Осторожно вдыхаю его запах, рассматривая кончики черных ресниц. Блин, что-то идет не так, я слишком часто тянусь к нему, сама вешаюсь ему на шею, сама всегда его первая целовала, а он... ему это не нужно. И брак – это формальность, он ведь и словом не обмолвился о том, что у нас могут быть и близкие отношения. Дура ты, Алена. Дура.
- Ты прав, - поспешно отхожу от него, иду вообще в сторону кухни, мне нужно себя чем-то занять. Идиотка! Сама твердишь, что не твой тип, не твой вкус, сама готова целовать его, готова не разочаровывать, а ведь никто этого не просил.
- Ален.
- Чай или кофе? Может обед? Я сегодня приготовила запеканку, - да, поесть самое то, возможно от голода у меня желудок липнет к позвоночнику. Меня резко разворачивают, упираюсь ладонями в грудь. Не дают и секунды понять, что происходит, как мой рот берут в плен требовательным поцелуем. Вырывается стон. Боже, это я? Ужас, но как же сладко он целуется, да за этот поцелуй можно без сожаления душу продать. Трезвею от эмоций, рассеивается мой дурман, когда Давид прижимает к себе, задрав подол платья. Его ладони оказываются на моих ягодицах. Сердце ухает вниз, кажется мышцы, как истончившиеся канаты, рвутся пополам, сердцебиение не может быть у меня в внизу живота.