Горе невинным - стр. 18
– А жизнь наша будет счастливой и безмятежной, – поддразнил ее Филип.
– Почему бы и нет?
– Не так все просто. – Он покачал головой. – Твой отец прав. Нужно всем собраться и посоветоваться. И пригласить Маршалла.
– Считаешь, что надо поехать в «Солнечное гнездышко»?
– Да.
– Но мы не можем.
– Почему?
– Это неосуществимо. Ты болен и…
– Я не болен, – раздраженно произнес Филип. – Я достаточно здоров и крепок. Ноги вот только отказали. А дай мне подходящий транспорт, я и до Тимбукту доберусь.
– И спорить не хочу, проку нет тащиться в «Солнечное гнездышко». Начнут перетряхивать старое…
– Меня это не тревожит.
– …И дом не на кого оставить. А кругом полно грабителей.
– Попросим кого-нибудь переночевать.
– Легко говорить… будто это так просто.
– Старая миссис Уотсхернейм может приходить ежедневно. Да перестань все валить на хозяйство, Полли. Видно, ты не хочешь ехать.
– Да, не хочу.
– Мы там долго не задержимся, – убеждал ее Филип. – Но думаю, ехать надо. Это тот случай, когда вся семья должна объединиться. Покажем людям, чего мы стоим.
В Драймуте Калгари рано поужинал в отеле и поднялся в свой номер. Посещение «Солнечного гнездышка» глубоко потрясло его. Он исполнил свою тягостную обязанность, хотя потребовалось немало душевных сил, чтобы на это отважиться. К тому же пришлось столкнуться с такими проблемами, каких он не мог и предвидеть. Калгари вытянулся на кровати, закурил и попытался припомнить, как все было.
Перед ним, словно живое, возникло лицо Хестер в минуту прощания. С каким презрением отвергла она его упоминания о справедливости! Что она сказала? «Речь не о преступнике, речь идет о невинных». И еще: «Неужели вы не понимаете, что натворили?» Но что же он натворил? Непонятно.
А другие? Женщина, которую они называли Кирсти… Кстати, почему Кирсти? Имя шотландское, но она явно не из Шотландии, а скорее из Дании или из Норвегии. Почему же эта женщина разговаривала с ним так сурово, так пренебрежительно?
И Лео Эрджайл тоже произвел странное впечатление… какой-то растерянный, подозрительный. Даже не сказал: «Слава богу, мой сын невиновен!» – что было бы вполне естественно в его положении!
А эта женщина, секретарь Лео, очень добрая, хотела ему помочь. Но и она вела себя необычно. Калгари вспомнил, как она опустилась на колени у кресла Эрджайла и, видимо, столь эмоциональным образом выразила ему свое сочувствие. Почему она сочувствовала ему? Потому что его сын не оказался убийцей? Безусловно, она для него более чем секретарь, особенно если учесть, что проработала с ним уже много лет… Что все это означает? Почему они…