Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793-1914) - стр. 65
Фундаментальное значение имеет установление связи между этими ранними проектами и невероятным всплеском ненависти в период с 1831 по 1836 г., на волне которой вновь обратились к прежним идеям, развив их и укрепив. Именно это дает возможность констатировать, что репрессии 1830-х гг. не были спонтанной и непосредственной реакцией, напротив, в их основе лежали более ранние наработки.
Новые планы по депортации будут рассмотрены нами во второй части книги.
Следует еще раз сказать, что все эти суровые угрозы так и остались в рамках напрасной риторики. Несостоятельность власти заставить исполнять принятые ею же законы – вот истинное лицо царского режима, сильного лишь на словах, который, в конце концов, оставлял, как нам предстоит увидеть в главе, посвященной развитию образования, значительную свободу действий тем, кому угрожал, для почти автономной самоорганизации: ведь от берегов Невы до излучины Днестра был не один день пути…
Перейдем к рассмотрению того, как царский режим пытался придать польской шляхте статус, сравнимый с российским дворянством.
Три возможных пути решения статуса безземельной шляхты:
Павел І, Державин, Чарторыйский
Избежать ужаса уничтожения отнюдь не означало для безземельной шляхты (как я сам раньше считал и писал144), что ее жизнь в первой трети XIX в. была подобна идиллии, которую оберегали от вмешательства царских властей (судя по польской литературе) крупные землевладельцы, тогда как Петербург вообще якобы забыл о существовании шляхетской «голоты». Действительно, в большинстве своем русское чиновничество примирилось с существованием столь нетипичной для социальной структуры империи группы, однако тех, кто задумывался над возможным извлечением пользы из ее существования, было значительно больше, чем до сих пор было принято считать, впрочем, этой проблемы историки практически не касались. Министерство финансов видело в чиншевиках потенциальных налогоплательщиков; Военное министерство размышляло, как бы среди этой шляхты набрать рекрутов, а то и офицеров, и одновременно оградить ее от возможности укрывать дезертиров и подозрительных лиц; Министерство юстиции постоянно возмущала роль, какую эта шляхта продолжала играть в земских и даже гродских судах; Министерство внутренних дел и полиция также интересовались ею, не мог не уделить ей внимания и Сенат, который, несмотря на свою занятость, во все вникал. Парадоксально, хотя, может, и логично, что лишь Герольдия крайне редко обращала внимание на эту группу, что свидетельствует о ее маргинальном положении в дворянско-шляхетском сословии.