Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793-1914) - стр. 62

, но лишь после окончательного раздела Речи Посполитой, когда численность обеих групп резко выросла, старый пиит несравненной Фелицы двинулся в атаку против присутствия в сельских местностях, которые раньше принадлежали полякам, «жидов» (Державин иначе евреев не называл), вводящих в соблазн крестьян. Еще до убийства Павла I он подал в Сенат «Мнение о евреях»136, которое легло в основу деятельности особого Комитета по благоустройству евреев, учрежденного 9 ноября 1802 г. Александром I, в состав которого входили В.А. Зубов, В.П. Кочубей, А.Е. Чарторыйский и С. Потоцкий137, также рассматривавшего возможность переселения евреев. Запланированное согласно Положению о евреях от 9 декабря 1804 г. принудительное перемещение евреев из сельской местности в города частично было осуществлено лишь в 1807 г. Царское правительство было вынуждено изменить подход к этой акции в связи с получившим большую огласку собранием представителей еврейских общин, созванным Наполеоном в Париже. После предоставления Французской революцией 1791 г. гражданских прав евреям во Франции, Наполеон стремился к организации их религии, и с этой целью после двухлетнего, с 1806 по 1808 г., периода консультаций был создан Великий Синедрион.

Прямая связь, которую Державин проводил между обеими проблемами, и его одинаковое отношение к этим двум социальным группам, которые не вмещались в рамки официальной классификации, будут рассмотрены нами в дальнейшем. Шляхта, писал бывший министр в 1812 г., работая над мемуарами, «не менее жидовского важное дело»138. И пренебрежительно объяснял, что это за сорт людей, именующих себя шляхтичами: их количество, по его мнению, во всей Польше наберется, может быть, не один миллион, а в российской части – до 500 тысяч. Согласно устоявшимся стереотипным представлениям, он показывает шляхтичей как подопечных магнатов, нуждавшихся в шляхте во время сеймов, а далее подчеркивает, что его терпению настал конец, когда в одном из конфискованных белорусских имений, полученном генералом Е.П. Ермоловым и вскоре им проданном, отдельные шляхтичи стали писать жалобы на нового владельца, переселившего их в другое свое имение под Херсоном, «не имея нужды в такой сволочи»139.

Тогда Державин (он пишет о себе в третьем лице и называет себя по фамилии), «собрав о всем нужные к делу сему справки и узнав, что покойная Императрица имела намерение выселить тех дворян и шляхту [он также был знаком с планом Зубова. – Д.Б.] по политическим видам [этот нюанс он добавляет от себя. – Д.Б.], на порожния земли в полуденных своих губерниях», составил проект о переселении этих «праздных людей» в Херсонскую, Астраханскую и Саратовскую губернии, а также в район Уфы и Симбирска, но «очистить» польские частные имения и прекратить тем самым споры с этой шляхтой, лишив «польских вельмож» (Державин разделял странное убеждение, что чиншевая шляхта проживала только в магнатских имениях) «своевольного народа», готового «на всякие неистовства и возмущения». Державин видел в этом и удачную возможность для заселения приграничных территорий империи и укрепления ее границ, дав им возможность «доказывать свое дворянство» службой в пограничных формированиях, «словом, такое полезное дело из шляхты сделать, которое бы в нынешнее время уже оказало свои плоды, и польские вельможи изменники не могли бы из сей шляхты формировать новых полков для Бонапарта».