Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793-1914) - стр. 3

Чаще всего все эти чувства и идеализированные связи выражались в лживой историографии XIX – XX вв., в которой постепенно складывались националистические мифы. Эти мифы еще ярче выражались в литературе и искусстве метрополий.

Очень долго в России не было настоящей независимой истории. Читающая публика должна была довольствоваться карамзинской схемой, которая почти без изменения повторялась в школах и университетах. Свободной истории не было, потому что с давних времен власть боялась как огня доступа историков к архивам. 7 сентября 1861 г. Н.И. Костомаров писал А.С. Норову, члену Академии наук (незадолго до этого бывшему министром народного просвещения), о непонятных трудностях с доступом к источникам в архивах: «Здесь неисчерпаемая бездна приказных дел, относящихся исключительно к внутренней жизни. Глаза разбегаются при взгляде на одни заглавия в каталоге. Сколько неизданных, почти нетронутых сокровищ! Нельзя жаловаться на бедность нашей истории… Следует сожалеть о том, как мы ленивы. По крайней мере, хоть теперь довольно скрывать наши источники под 12-ю замками. А они здесь укрываются от дерзких взоров, словно средневековая магия. Как не пожалеть, глядя на наши глупости? Зачем содержать этот архив?»

Не только в XIX, но и в XX веке хранящиеся в архивах материалы, взрывоопасные по своей силе, вызывали страх, в результате сформировался стереотипный образ: Россия покровительствует Украине и противостоит «лукавым козням» поляков (исключение составляет видение Украины в живописи, например знаменитые казаки Репина).

Припомним только несколько образцов этого эмоционального подхода, в котором формировались разного рода предубеждения. Панегирики по заказу двора были, конечно, частым явлением. Сразу после второго раздела Польши В.П. Петров выражал восторг по этому поводу в оде «На присоединение польских областей к России» (1793). Уже в 1817 г. началось литературное использование фигуры украинского гетмана XVIII в. как безусловного союзника России. Перу писателя-декабриста Ф.Н. Глинки принадлежит историческая повесть «Зиновий Богдан Хмельницкий, или Освобожденная Малороссия» (1817 – 1819). Как Н.И. Костомаров ни старался в своей обширной монографии 1857 г. доказать, что Хмельницкий больше стремился к самостоятельному освобождению Украины от польской власти, чем к сближению с Россией, образ великого союзника был нужен Петербургу. Поэтому, чтобы в конце концов изжить этот спор, в 1888 г. в Киеве, на самом видном месте, был поставлен памятник этому герою.

Как известно, больше всех способствовал созданию мифологического образа Украины у россиян Н.В. Гоголь. Уже в «Страшной мести» (1829 – 1832) ненависть направлена на пьяных поляков, которые беспощадно издеваются на постоялом дворе над православными. Немало русских и сегодня готовы поверить в то, что отношения, описанные в «Тарасе Бульбе» (1835 – 1842), отражают действительность, тем более что уже давно эта повесть включена в школьный курс литературы. Можно ли понять Андрия, сына Тараса, предающего казаков во имя своей любви к дочери польского вельможи, тогда как его брат Остап, истерзанный теми же поляками, умирает ради русской Украины?