Горбуны1.Калашниковы - стр. 39
Еще Дженнифер спрашивала меня, хочу ли я поговорить с ней о Боге. Но я всегда уклончиво отвечала, что это личное. Все американцы, особенно Эдам, были хорошими психологами. Американцы понимали все с полуслова, им не надо было ничего втолковывать или повторять. Наверное, через полгода Дженнифер отнесла меня к неподдающимся и переключилась на другую русскую…
Потом Эдам сказал мне: – Знаешь, как эта девочка (имея в виду Дженнифер) старалась, когда уговаривала тебя поменять религию. – Я ничего не ответила. Но почему я должна отказываться от религии своей семьи, потому что Дженнифер старалась? Чтобы Дженнифер поставила себе галочку или «зажгла гейзер»?
Часть 2. Миссионеры
Американские русские
На первом курсе круг моих знакомых и друзей сильно расширился – в нем оказались все одногруппники, многие однокурсники, немногочисленные американцы, а также англоговорящие русские с факультета лингвистики или географического. Они тоже старались постоянно общаться с иностранцами для практики языка, посещали все из недели в неделю. Каждую среду и понедельник я видела одни и те же лица.
Самой яркой среди девчонок в американском клубе была Лена Ситокова. Она была гласным и негласным лидером, иногда помогала Эдаму. Ее не заметить было невозможно. Она дружила со всеми американцами. Была на короткой ноге, относилась к ним, как к старым друзьям. И сразу при общении переходила черту от просто знакомого до близкого друга.
Мне всегда было сложно переступить эту черту.
Лена Ситокова – блондинка выше меня из Майкопа. Она училась на первом курсе лингвистики на договоре. Сначала родители снимали ей квартиру в Краснодаре. Она была моей ровесницей, тоже первокурсницей. У нее были длинные ровные волосы ниже пояса, маленькие иссиня-синие глаза с опущенными уголками и маленький тонкий рот. Она часто щурилась. Ее глаза слезились, она капала капли. Она смотрела подслеповатыми глазами. У нее был длинный тонкий нос, немного крючковатый на кончике, больше, чем предполагало ее лицо, и неправильный прикус, верхняя челюсть с крупными неровными зубами сильно выступала вперед, что делало ее лицо немного отталкивающим. Она была на полголовы выше меня, худая и с фигурой по форме груши, тяжелым «задом», маленькой грудью и немного толстыми ногами. Она накручивала, смазывала гелем или сбрызгивала лаком ровную челку, которая всегда «стояла» полукругом. Челку она укладывала каждый день, челка была густой, но все равно делилась на пряди, проявляя частые зубчики. В малых группах Лена любила сидеть, скрестив ноги и подперев лицо кулаком. Она рассказывала, что дома мама в ее комнате на стенах развесила ее дипломы, и все стены были завешены ее наградами. Лена была золотой медалисткой, отличницей на языковом факультете, что непросто, а на лингвистике практически невозможно. Была лучшей из лучших, другими словами. Даже среди лингвистов она выделялась, она знала язык лучше других, из ее речи я всегда смотрела пару слов в словарях. Она говорила быстро и всегда была уверена в грамматике. Скорость ее речи была, как у самих американцев, и иногда она говорила невнятно – но ее знание языка позволяло ей это.