Гонщик - стр. 35

– А что, если я дам тебе по яйцам? – спросила я сквозь слезы.

– Давай проверим, – сказал Харли, перемещая мою руку от лица к ширинке.

Завизжав, я вырвала руку.

– Козел! – захихикав, я шлепнула его по рукам.

– Ты, похоже, промахнулась. Яйца у меня ниже, – заметил Харли, поднимая бедра и с ухмылкой указывая на выступающую часть.

Я засмеялась, думая, за что же мне так повезло. Я три месяца молилась о ком-то, кто смог бы защитить меня от злобного Рональда Макнайта. О ком-то, кто воспрепятствовал бы ему, вместо того чтобы поднести ему меня на тарелочке, как только он напряжет свои стероидные мышцы. О ком-то, кто не побоялся бы связаться с самим чертом. И вот он – сидит на моем пассажирском сиденье, смешит меня и пытается заставить потрогать своего Джонсона.

Харли Джеймс и вправду был подарком богов.

Я неделями просила на работе дать мне дополнительные смены, и они решили пойти навстречу моей просьбе именно в этот вечер.

Кто-то из сотрудников заболел, и меня попросили несколько дней поработать в вечернюю смену. Я, наверное, могла бы придумать какой-то предлог и отказаться, но А) я очень плохо вру, Б) мне нужны были деньги и В) в тот момент, когда мне позвонили, я была в секунде от того, чтобы зубами сорвать с Харли его промасленную одежду, и я как-то запаниковала.

Я знала этого парня всего два дня. Два дня, и я уже втрескалась. Я помнила, что Джульет говорила, что он еще в школе был бабником. И что его брат говорил, что он был бабником и после школы. И, как бы я ни хотела снова видеть Харли, я знала, что мне надо притормозить. Он стал для меня светом в конце длинного, темного туннеля, и, несмотря на то что этот свет запросто мог оказаться огнями приближающегося поезда, я все равно стремилась ему навстречу.

Подъезжая в четверг к дому Харли, я сосредоточилась на том, чтобы снять ногу со сцепления только после того, как выключу двигатель, на случай, если бы Харли меня увидел. Как можно небрежнее я посмотрелась в зеркало заднего вида и дрожащими руками взяла свои ключи и солнечные очки. Как только я вышла под лучи полуденного солнца, мое сердце сжалось в груди сильнее, чем сжималась моя задница в пушистых бархатных штанах тигровой расцветки.

Я говорила себе, что надела эти штаны потому, что все остальное было в стирке, но даже сама себе соврать не могла. Я знала, надевая утром эти полосатые, эластичные, шлюховатые штаны, что хочу, чтобы Харли стянул их с меня. На самом деле всю дорогу до его дома я была вынуждена бороться с чувством вины, вызванным моим католическим происхождением.