Гонка разоружения - стр. 12

Я объяснил полковнику Джорджу М. Коннеллу свое намерение собирать эту информацию и просить других инспекторов собирать те же самые данные, когда я не нес дежурство. Он одобрил мою инициативу с оговоркой, что мы должны быть осторожны в наших наблюдениях и всегда держать журнал под контролем дежурного офицера. Он назвал проект «Великий американский роман» (сокращенно – GAN[9]), и все последующие журналы были помечены этим названием.

Я начал уделять внимание заводскому локомотиву и в рамках GAN отслеживал его перемещения внутри объекта, когда он двигался от здания к зданию, перевозя вагоны. Я сделал эти наблюдения, как находясь в здании временной инспекции, так и обходя периметр завода, после чего составил схему объекта. Затем я потратил бесчисленное количество часов (которых у нас было в избытке во время дежурства), сравнивая эти графики с прибытием и отъездом различных частей ракет, пока не появилась закономерность.

Завод ожил перед моим мысленным взором. Я визуализировал цикл сборки ракет, получая представление о том, каков был нормальный ритм работы цеха окончательной сборки Воткинского завода с точки зрения производства ракет SS-25. Таким образом, мне удалось выявить, что завод имел возможность производить в год около 60–65 ракет, при максимальной мощности – не более 80–85 штук. Я изложил эту информацию в официальном аналитическом документе и осенью 1988 года доставил его на оценку в ACIS.

Мой отчет вызвал бурю возмущений в разведывательных кругах. Масштаб производства ракет, который я определил, не являлся сам по себе спорным, будучи идентичным с отчетом Британского JARIC. Однако мой анализ был составлен, исходя из более актуальных данных, которые я собрал, лично наблюдая за прибытием и движением частей ракеты внутри завода, а также благодаря детальной хронологии движения вагонов в пределах завода, которую составил в период моего длительного пребывания там. ACIS настаивала на присоединении моего отчета к их общему анализу производственных мощностей Воткинска. Это делалось, чтобы доказать соблюдение Советами условий договора РСМД и благодаря моей работе ослабить доводы разведывательного управления Министерства обороны о том, что русские скрытно произвели до 350 незадекларированных ракет.

Мой отчет также привел агентство по контролю вооружений к пониманию, что деятельность боткинской инспекции была разведывательной. Поэтому они превратили воткинскую инспекцию в Офис управления по контролю договоров[10]. В период моих посещений штаб-квартиры Агентства по инспекциям на местах (OSIA) я вдруг осознал, что часто посещаю и отделы главного офиса ЦРУ, где тамошний персонал вместе с аналитиками подробно узнавали о моих наблюдениях. К этому времени мы обнаружили несколько ракет для визуального осмотра. Вследствие этого подробные чертежи, созданные в результате этих событий, вызвали большой интерес у парней из контроля вооружений (ACIS).