Гонитель - стр. 37

Когда мы пересекли площадь Лядова и выехали на Белинского, девушка затормозила. Беспардонно оставив машину у края дороги возле парка Пушкина, она приказным тоном велела выходить. Что ж, мы не гордые, в конце концов – начальство из Москвы, ничего тут не поделаешь. Шкета оставили в машине – впрочем, он даже ухом не повел, сонно развалившись в багажнике.

Поравнявшись с Маришкой, я вспомнил, что сто лет не ходил по парку с девушкой. Последний раз доводилось курсе эдак на четвертом, но тогда всё было романтичнее, веселее. Во-первых, и в этом я почти не сомневался, девушка была психически здорова. Во-вторых… хотя и первого пункта, пожалуй, хватит.

Прошло всего несколько лет, но у меня уже появилась твердая уверенность, что раньше и трава в парке была зеленее, и солнце светило ярче. Гулял с утра до вечера, и дела ни до чего не было. А сейчас, при взгляде на спортсменов, бегающих по дорожкам, и парочек, уютно устроившихся на скамейках, меня терзала лишь одна мысль: почему все они не на работе средь бела дня? Как им это удается?

Прохаживаясь по испещренному трещинами асфальту парковых дорожек, я разглядывал знакомый пейзаж: давненько не стриженный газон, обвалившиеся местами бордюры, пестреющие белой краской стволы тополей. Почти все скамейки были заняты влюбленными парами, пенсионерами и беспечными мамашами, чьи детишки испытывали на прочность нервы прохожих, кидаясь друг в друга мусором и мелкими камушками. Степенно прохаживались пожилые; владельцы собак семенили вслед за своими питомцами; уткнувшись в телефоны, спешили куда-то люди в деловых костюмах. Показалось даже, что некоторые прохожие с каким-то ленивым интересом посматривают на нас с Маришкой. Наверное, мания величия развивается.

Наблюдая за идиллической картиной летнего парка, я вспоминал последние сутки как странный, туманный сон. И всерьез задумался: не отрицаю ли я очевидного? Может ли обычный хлороформ, или что там мне подмешали в шампанское, обеспечить столь долгие и правдоподобные глюки? Что именно произошло в подвале? Как Маришка попала ко мне в сон? Я привык считать себя человеком практичным и приземленным, и оттого подобные мысли приводили в замешательство, перегружали вытянутые как струнки извилины, рисковавшие порваться от перенапряжения.